Декабристы и народники. Судьбы и драмы русских революционеров

Остается сделать следующий вывод: радикалы этих десятилетий были настолько «заточены» на борьбу с несправедливостью, на своей ответственности за судьбу страны, столь «зациклены» на идеях социализма, что в их жизни просто не могло случиться «пустых» дней, тем более месяцев или лет. Для Петра Никитича это было особенно характерно. Даже на фоне таких личностей, как Лавров или Бакунин, он выделялся какой-то неистовостью, рвением, желанием немедленно и постоянно отдаваться «делу». На современников ошеломляющее впечатление производило несовпадение внешности Ткачева и его напористой, темпераментной манеры вести дискуссию. Светловолосый молодой человек казался робким тихоней, не уверенным в своих силах, стесняющимся во всеуслышание высказать свои убеждения.

Но с какой силой, страстью, красноречием он отстаивал дорогие для него мысли, выношенные теории и на страницах журналов, и на студенческих сходках, и с глазу на глаз в личных спорах! Авторитетов в таких случаях для него в принципе не существовало. У львоподобного Бакунина им вдруг обнаруживалась «антиреволюционная точка зрения», и Лавров именовался Ткачевым «буржуазным псевдореволюционером». Петр Никитич придумал даже специальный, правда, не слишком внятный, но вполне обидный термин: «революционеры-реакционеры». Да что там Лавров и Бакунин! Ткачев попытался сокрушить такой европейский авторитет, как Ф. Энгельс. Снисходительно признавая, что Энгельс является «известной величиной», он обвинил одного из вождей пролетариата в «недостатке познаний», «невежестве», желании «дискредитировать русских революционеров».

И еще Петр Никитич очень спешил, будто сознавая, что ему отпущена совсем короткая жизнь. Впрочем, о себе он думал меньше всего, ему было страшно за Россию, вступившую на путь капиталистического развития. В каждой своей статье он призывал не медлить. Так, в программе журнала «Набат» упорно звучит мысль о необходимости подталкивать события. Нетерпение, порыв, связанные с отчаянием, звучат в каждой строке:

«Поторопитесь же!»

«Такие минуты не часты в истории… Не медлите же!»

«Революционер не подготавливает, а “делает” революцию. Делайте же ее! Делайте скорее! Всякая нерешительность, всякая проволочка преступны!»

Как Ткачев рвался в Россию в конце 1870-х – начале 1880-х гг.! Как старался изо всех сил поддержать деятельность «Народной воли»! С какой горечью писал: «Отвечать на виселицы журнальными статьями чересчур наивно». В глазах современников образ Петра Никитича – легального журналиста и радикала-заговорщика – так и не сложился в единое целое. Да и нам, столько лет спустя, трудно соединить практически несоединимое.

Кружковое безумие

В XIX веке вместо компьютеров были люди.

Из школьного эссе

Теории – вещь, безусловно, замечательная, позволяющая нащупать твердую почву, выбрать спасительную тропинку в бездорожье повседневной жизни. Однако все три идеолога народничества 1870-х гг. поневоле пребывали за границей, а на практике их теории предстояло проверить народнической молодежи, не столько внимательно вглядывавшейся в реалии российской жизни, сколько прислушивавшейся к собственным ощущениям и надеждам. Историк Е.И. Щербакова справедливо отмечает: «Народничество нельзя ограничивать рамками какой-то жесткой теоретической схемы не только потому, что с идейной точки зрения, оно не было монолитным, но и потому, что существенной его чертой было особое настроение, захватывавшее самые широкие слои образованного общества». Особое настроение радикалов – это действительно то, на что следует обратить пристальное внимание.

В самом начале 1870-х гг. желание молодежи действовать вылилось в создание многочисленных народнических кружков. Не имея возможности рассказать о каждом из них, да и не желая чересчур утомлять читателя схожими, по сути, сюжетами, поговорим лишь о наиболее типичных объединениях радикальной молодежи; о тех, что сыграли наиболее важную роль в развитии революционного народничества. История кружка «чайковцев» начинается с возникновения в петербургском студенчестве группы людей, решивших заняться дополнительным самообразованием.

Свое название кружок получил совершенно случайно, по фамилии одного из своих членов. Н.В. Чайковский осуществлял сбор средств для нужд студенчества, поддерживал связи с редакциями газет и журналов, договаривался о проведении благотворительных концертов, то есть был на виду у широкой публики. Вскоре он вообще отошел от революционной деятельности, даже эмигрировал в Америку, а вот его фамилия, примелькавшаяся современникам, запечатлелась в названии кружка. Среди «чайковцев» оказались люди, заслуживающие нашего особого внимания: М. Натансон, С. Перовская, П. Кропоткин, сестры Корниловы, М. Купреянов, чуть позже Н. Морозов, С. Кравчинский и др., ярко проявившие себя на протяжении 1870-х – начала 1880-х гг.