Декабристы и народники. Судьбы и драмы русских революционеров

Так уж получилось, что Владимир Федосеевич Раевский был отмечен печатью необычности с самого детства. В большой семье Раевских (пять дочерей и пять сыновей) он стоял несколько особняком. Мать и отец относились к нему почему-то не так, как к другим детям, во всяком случае, постоянно напоминали именно ему о смирении, опасности гордыни и т. п. Может быть, Владимир Федосеевич действительно с детства отличался большей, чем братья и сестры, духовностью, выказывал зачатки литературного таланта, а это расценивалось родителями как признак не столько расположения Судьбы, сколько опасной непохожести на других? Как и его братья, Раевский получил очень неплохое образование: Московский университетский пансион, где он познакомился и подружился с Батеньковым, затем дворянский полк (в более поздние времена называвшийся юнкерской школой). Прямо отсюда Владимир попал на поля сражений Отечественной войны 1812 г.

После ее завершения началась обычная офицерская служба на Украине и в Молдавии, где в 1816 г. Раевский организовал офицерский кружок. Но по-настоящему его жизнь изменилась, когда в Кишиневе появился М.Ф. Орлов. С этого времени Раевский становится правой рукой генерала-бунтаря. По словам самого Владимира Федосеевича, за повседневной, будничной жизнью офицера, состоявшей в отправлении служебных обязанностей, теперь скрывалась таинственная деятельность члена тайного общества. Декабристом он стал с момента возникновения Союза благоденствия. Заехав в 1818 г. по служебным делам в Тульчин, Раевский примкнул к филиалу Союза, возглавляемому Пестелем. 1818–1819 гг. – это для него период усиленной самоподготовки, внимательного изучения работ Вольтера, Монтескье, Руссо.

Вскоре Орлов отзывается о Раевском как «человеке с необыкновенной энергией, знанием дела, очень образованном… с умом, сведениями». При этом Владимир Федосеевич прославился на Юге, по свидетельству начальника штаба 2-й армии П.Д. Киселева, «вольнодумством совершенно необузданным». Вот как он, к примеру, комментировал солдатам на плацу официальное сообщение о событиях в Семеновском полку: «Придет время, в которое должно будет, ребята, и вам опомниться» (по правде говоря, весьма двусмысленное наставление).

Хочется верить, что читатель не забыл, что Орлов придерживался собственной тактики в революционном движении. Они вместе с Раевским не приняли в тайное общество ни одного человека, считая это излишним. Все их усилия были сосредоточены на солдатах, которых они пытались поднять до понимания сложнейших задач, стоявших перед страной. Революция представлялась им делом буквально завтрашнего дня, нужно было торопиться с ее подготовкой и организацией сил. Естественно, что при таких условиях главным становилось налаживание отношений с солдатами. Для выполнения этой задачи лучшей кандидатуры, чем Раевский, найти было трудно. Недаром Орлов, задумывая открыть при своем дивизионном штабе ланкастерскую школу для солдат, сразу предложил Владимиру Федосеевичу преподавать в ней.

До 1821 г. школа занималась привычным делом – просвещала солдат, знакомила их с основами различных наук. Однако уже через год все круто изменилось. В преподавании стали преобладать политические предметы, а значит, и официальные прописи оказались непригодными для преподавания. Солдаты занимались теперь по пособиям, написанным Раевским, основная суть которых состояла в объяснении демократически-республиканских понятий и терминов. Эти прописи напоминали своеобразные прокламации, предназначенные для малограмотных людей.

Скажем: «а) Большие буквы пишутся в начале каждой строки. В стихотворении:

Пролита кровь сия была
Во искупление свободы!

б) Знак вопросительный ставится после вопросов. Например: «Доколе римляне будут рабами?»

в) «Демократическая (народная) власть есть та, где верховная власть зависит от всего народа». «Конституционное правление есть то, что народ под властью короля или без короля управляется теми постановлениями, кои сам себе назначил».

Занятия по новым прописям и программам продолжались недолго. Раевский был арестован 6 февраля 1822 г. С его арестом связано несколько прямо-таки детективных историй. Так, обыск на квартире Владимира Федосеевича проводился под руководством его хорошего знакомого И.П. Липранди. Когда Липранди спросили, брать ли книги, а среди них были устав Союза благоденствия, брошюра «Воззвание к сынам Севера», тот ответил, что нужны не книги, а только бумаги. После ухода незваных гостей Раевский, естественно, сжег опасные документы. При обыске все-таки обнаружили список всех тульчинских членов общества, забытый Владимиром Федосеевичем в бумагах. Список попал к Киселеву, а тот вызвал своего адъютанта Бурцова – тоже, как мы помним, члена общества – и дал ему какие-то бумаги к исполнению. Дома Бурцов обнаружил между листами бумаг злополучный список и, конечно, его уничтожил.