Декабристы и народники. Судьбы и драмы русских революционеров

Семья в середине XIX в. продолжала считаться главной ячейкой общества, что лишь подогревало интерес к ней «новых людей». Именно в семье, как в мини-копии общества, с их точки зрения, упорнее всего гнездились пережитки прошлого. Именно ее надо было очистить от мусора отживших понятий и заново выстроить на разумных основаниях. Семья создается и держится на супружеской любви, а значит, следовало придать этой любви иной, «прогрессивный» характер. Задача необычайно дерзкая, но дерзость исканий никогда не смущала «новых людей». Они исходили из нехитрой аксиомы, гласившей, что если человек что-то ясно понимает и принимает, то он имеет все шансы осуществить понимаемое им на деле. Иными словами, разум начал исполнять для них еще и функцию чувства, что имело далеко идущие последствия.

Программа радикалов в женском вопросе была очень проста. В семье, как и в обществе, не должно оставаться места для деспотизма мужа и родителей, а значит, для рабства жены и детей. В ее основу необходимо положить равенство и свободу полов. Только в этом случае семья превратится в искомое прогрессистами зерно социализма, ту ячейку, где воспитываются и формируются действительно «новые люди». Ради этого женщина прежде всего должна была получить право на образование, в том числе и высшее, на работу по специальности, а в идеале – и на избирательные права.

Сама постановка женского вопроса и борьба вокруг него вызвали яростные стычки между «новыми людьми» и их оппонентами из различных лагерей. Первые проповедовали, конечно же, не разгул безнравственных оргий, а искренность чувств, не стесненных никакими домостроевскими запретами и религиозными догмами. Вторые же в свободе чувства видели проповедь разврата, а в равноправии женщин – уничтожение семейных устоев. Оно и понятно, большинству мужчин трудно было смириться с мыслью, что женщины такие же люди и граждане, как они, и потому должны пользоваться теми же правами.

Защитники устоев встречали любые нововведения в данном вопросе, что называется, в штыки. Язвительный поэт-консерватор Н.Ф. Щербина, скажем, писал:

Теруань де Мерикуры
Школы женские открыли,
Чтоб оттуда наши дуры
В нигилистки выходили.

С устоявшимися понятиями вообще очень трудно бороться, что в полной мере почувствовали на себе женщины России, пытавшиеся сделаться ее полноправными гражданами. Работающая и получающая за свою работу деньги женщина воспринималась в 1860-х гг., что характерно для любого традиционного сословного общества, как нарушение всех норм приличия, как ходячий скандал. Скажем, офицер российской армии (тем более гвардии) не мог и мечтать жениться на трудящейся женщине, это противоречило устоявшимся среди военных понятиям чести.

И все-таки стоит прислушаться к словам радикального публициста тех лет Н.В. Шелгунова. «С шестидесятых годов… – писал он, – семейные отношения испытали полную революцию: все стало в них гуманнее, порядочнее, чище, а главное – правдивее. Правдивость, искренность и свобода сделали русскую семью ровнее, ближе, счастливее и создали ей внутренний мир, какого она прежде не знала». Интересно было бы проследить за этими революционными, чуть ли не тектоническими сдвигами.

Солидаризируясь с определением Шелгунова, историк С.А. Экштут справедливо назвал происходившее в России в 1860—1870-х гг. «сексуальной революцией, которую мы не заметили». Что же произошло в этой интимной, но важной для общества сфере в указанные годы? Сторонники Писарева и Чернышевского были убеждены, что поскольку в течение долгих веков мужчины лишали женщин всех прав, то в новейшее время они обязаны «перегнуть палку» в другую сторону и предоставить женщине максимальную свободу как социальную, так и сексуальную. На ревнивца отныне следовало смотреть как на варвара, пытавшегося получить в личную собственность чужие душу и тело.

«Новые люди», выполняя завет учителей, намеренно ставили себя в зависимое от женщины положение. Они предоставляли ей столько свободы, сколько она желала взять, и в соответствии с этим строили свою частную жизнь. Наиболее решительные поклонники романа Чернышевского «Что делать?» вообще ратовали за «жизнь втроем», то есть венчанный муж отныне не должен был считать для себя зазорным жить со своей фактически уже бывшей женой и ее новым гражданским мужем (вспомним знаменитый «треугольник» романа: Кирсанов – Вера Павловна – Лопухов). Ярким примером подобного «союза» в реальной жизни могут считаться Н.В. Шелгунов и Л.П. Шелгунова, которые жили втроем с любовником Людмилы Петровны поэтом М.Л. Михайловым.