Декабристы и русское общество 1814–1825 гг.

«Внепартийность» Тургенева, с одной стороны, давала ему возможность быть независимым от групповых суждений, но с другой – делала его проекты мало востребованными в России. Кроме того, его обширные статьи с обилием материла по истории отмены крепостного права в западной Европе напоминали скорее научные диссертации, чем практические советы. Наиболее приемлемым для России Тургеневу представлялся прусский путь реформ, осуществленных в начале XIX в. бароном Штейном, «коему Пруссия, после Бога всемогущаго, обязана более, нежели кому-либо, своим перерождением»[961]. Опыт Пруссии важен для Тургенева не только потому, что там реформы проводил человек, олицетворяющий в его глазах идеал государственного деятеля, но и потому, что Пруссия накануне реформ находилась примерно в таком же положении, как и Россия. И там, и здесь толчком к преобразованиям послужило крупное военное поражение, подорвавшее государственное могущество. В первом случае – это поражение под Иеной и Ауэрштедом 14 октября 1806 г., когда Наполеон фактически уничтожил прусскую армию. Однако Пруссия, как пишет Тургенев, «завоеванная, разоренная, связанная трактами, надзираемая со всех сторон суровым неприятелем <…> не уныла. Добросовестный король понял смысл народного движения. Он вручил власть человеку, к которому обращалось доверие народа. Барон Штейн с помощью нескольких сподвижников <…> управлял Пруссиею не долее как 9 месяцев, и в короткое время Пруссия переродилась и достойно приготовилась к незабвенным событиям 1813, 14 и 15 годов, к событиям, кои не ограничивались военною славою, но имели последствием и правильное гражданское благоустройство. Таким образом, Пруссия не только не погибла от ужасного испытания; но и сумела извлечь из него самые блистательные и самые существенные блага величия народного и устройства гражданского»[962].

Поражение в Крымской войне также, по мысли Тургенева, дает России уникальный шанс нравственного и гражданского возрождения. Главную заслугу Штейна перед Пруссией Тургенев видит в том, что он подготовил отмену крепостного права, которую сам, будучи отстраненным по требованию Наполеона от власти, не успел провести в жизнь. Это сделали его преемники законом 14 сентября 1811 г. Основные положения этого закона, по которому «земледельцы получили в собственность одни (наследственные Erbbauren) две трети, другие (срочные Laszbauern) половину земли, за пользование коею они были прежде обязаны работами, и продолжали пользоваться остальною частию посредством покупки или вольного найма», Тургенев считал возможным применить в России. Иными словами, речь шла о том, что часть обрабатываемой ими земли крестьяне получают в полную собственность безвозмездно. Но поскольку этого надела недостаточно для прокормления, то недостающую часть крестьяне получают за выкуп либо берут в аренду.

Во всех проектах, связанных с выкупом земельных наделов крестьянами у помещиков, предполагающих временнообязанное состояние, в котором будут пребывать крестьяне до окончательного выкупа, Тургенев не только не видит полного и окончательного освобождения личности крестьянина, но даже в самом наделении крестьянина землей видит определенное лукавство. Поскольку большинство крестьян не в состоянии заплатить даже минимальный выкуп, они остаются фактически на положении крепостных. Обращаясь к авторам подобных проектов, Тургенев восклицает: «Вы хотите освобождения с землей? И так дайте крестьянину клочок земли, самый малый, потому что вообще он не может приобрести его выкупом. Этот клочок будет несколько более там, где земли много, и менее там, где ее мало. Но везде он будет недостаточен для полного продовольствия крестьянина. Эта недостаточность укажет крестьянину на необходимость искать продовольствия в найме земли помещичьей, но в найме вольном, как следует вольному человеку. Равенство, невозможное в самом наделении, найдется в пропорциональности, предписываемой самой силой вещей и обстоятельств, коей никто преодолеть не может»[963].

Основные контуры крестьянской реформы, а также реформ, которые неизбежно должны будут ей сопутствовать, у Тургенева сложился еще во время его работы над «Россией и русскими». По-прежнему считая, что освобождение крестьян соответствует как их интересам, так и интересам помещиков, Тургенев верил в то, что реформа может быть проведена с соблюдением интересов обеих сторон: «Доброжелательство мое к крестьянам, конечно, беспредельно. Но это нимало не мешает мне видеть и уважать выгоды помещиков, ибо я убежден, что благо крестьян не может быть основано на разорении помещиков»[964].