Декабристы. Перезагрузка. Книга вторая

Бестужева с энтузиазмом в голосе поддержал Батенков.

- Константин будет лучше Александра, не говоря уж про Николая. Думаю, он не стал бы безучастно наблюдать за греческим восстанием подавленным турками с молчаливого согласия Александровской России. Ведь когда-то юного Константина императрица Екатерина прочила в константинопольские императоры, собираясь завоевать для него османские владения. К тому же Польша управляется конституцией, и привыкший к ней Константин в своем правлении вряд ли будет так же ревностно придерживаться принципов реакционного Священного союза, топящего в крови европейские революции.

- А простым гвардейцам до этой высокой политики какое дело? – Рылеев.

- А с того, что в Польше у Константина служат не двадцать пять лет, а всего восемь, солдатское жалование выше столичного и кормят лучше. А в противоположность Константину Николая офицеры не любят из-за пристрастия того к фрунту, излишней строгости и мстительного нрава.

- К тому же, Константин в отличие от не нюхавшего пороху Николая, был участником суворовского похода в Италию и не понаслышке знаком с наполеоновскими войнами, - добавил Бестужев.

Терпение мое, наконец, иссякло, слушать далее всю эту ахинею я не собирался:

- Я не ослышался, господа, мы с вами говорим об одном и том же человеке, о Константине?! Мне он известен прежде всего как уголовный преступник и солдафон, исповедующий принцип абсолютного подчинения.

- Да, - согласился Трубецкой, - за те годы, что Константин жил в Варшаве многие его успели здесь позабыть. Особенно это касается молодого поколения гвардейских офицеров, которые его и вовсе не знали. Потому Константин и внушает им некоторые надежды, что, я замечу, совершенно беспочвенные. Весь либерализм его правления в Польше вытекает из строгой регламентации самого конституционного устройства этой самой Польши, и не более того.

- Согласен с вами полностью, Сергей Петрович! Но эти заблуждения, возникшие из-за недостатка информации, вполне поправимы. Газета у меня есть и даже компрометирующий материал на Константина подготовлен, и в свое время войска и народ узнают о нем всю нелицеприятную правду. Как он на учениях едва не зарубил Кошкуля, как истязал свою жену, сбежавшую от него, как по его распоряжениям убивались отказавшие ему женщины и многое, многое другое.

- Да, не знаю как сейчас, но в молодости Константин был замечен за очень нехорошими делами, ставящими даже под вопрос его здравомыслие как человека, - согласно покивал головой Трубецкой.

- Вот-вот, материала по нему у меня собрано достаточно. По-хорошему, за все его дела его нужно судить, да повесить как татя.

- С тех пор много воды утекло, - возразил Батенков. - Может быть мы, в случае воцарения Константина, отложим на время планирующуюся акцию, посмотрим, как он поведет себя на троне?

- Господин Батенков, мне кажется, вы забываетесь … - придал своему голосу угрожающие нотки. – Это все отговорки! Общество нам поверило и избрало нас, и мы не имеем права обмануть его надежд, должны употребить все способы для достижения цели Общества! К тому же, я уверен на сто процентов, что Константин не согласится на престол, он уступит его Николаю, не будет Николая – уступит самому младшему брату Михаилу, да он уступит его кому угодно! Константина, если только силой можно на трон посадить.

- Отчего вы так думаете? – заинтересовался Батенков.

- А с того, Гавриил Степанович, что когда душили Павла, император принял одного из убийц за Константина, закричал «Ваше высочество, пощадите! Воздуху! Воздуху!». Цесаревич в ночь на 11 марта 1801 года это все слышал и эти воспоминания пронес через всю свою жизнь и уверен, что его, если он примет трон, по его же собственным словам «задушат, как отца удушили». И страх этот в нем сидит по сегодняшний день, словно заноза.

- Вот это да! – воскликнул Рылеев. - Иногда я поражаюсь вашей осведомленности!

- По столице уже расползаются слухи о завещании Александра, – на слова Кондратия я никак не отреагировал. – А популярность в гвардии Константина еще сыграет нам на руку! Мы его фигуру используем втемную!

- Это каким же образом?