Декабристы. Перезагрузка. Книга вторая

- Если за твоей спиной стоят 60 тысяч гвардейских штыков, то ты можешь на манифесты и завещания императора плевать с высокой колокольни.

- Верно, Иван Михайлович. У Николая в кармане только вышеупомянутое завещание, но ни одного штыка, – согласился Оболенский.

- Милорадович так себя ведет, потому, как знает, что Николай в гвардии непопулярен, а два генерала, занимающие второй и третий после него посты в военной иерархии столицы, его, Милорадовича поддержат, - вынес свое суждение подполковник Гавриил Степанович Батенков.

- Очевидно, что Милорадович здесь играет свою партию, - начал говорить Пущин, - Константин воспринимает Милорадовича как старого боевого товарища и Милорадович об этом знает. Еще он знает о том, что Константин испытывает отвращение к государственным занятиям, а потому, наверное, рассчитывает, что при Константине он станет вторым человеком империи, заняв то же место, что занимал Аракчеев при Александре.

- Все так, - согласился с ним Оболенский, - командующий гвардией Воинов за Николая не вступился, что свидетельствует, что он на стороне Милорадовича, то есть Константина. А командующий гвардейской пехотой генерал Бистром, так тот вообще Николая не любит и этого особенно не скрывает, а значит он тоже за Милорадовича и его протеже Константина.

Оболенский знал, о чем говорил. Командующий гвардейской пехотой генерал Бистром своему адъютанту – Оболенскому всецело доверял. И со слов Оболенского мы знали, что Бистром – командир суворовского типа, любящий своих солдат и любимый ими, просто не мог терпеть скотского отношения к ним Николая, помешанного на фрунте и воспринимающего солдат как некие неодухотворенные инструменты. В армии, да и в обществе ни для кого не являлось секретом, что все Романовы страдали «фрунтоманией». Те же Николай с братом Михаилом, еще будучи детьми, специально просыпались посреди ночи, чтобы соскочить с постели и хоть немножечко постоять под ружьем. Бистром знал о чем говорил, Николай некоторое время служил у него в подчинении, и Бистрома, не обладавшего политическими амбициями Милорадовича, перспектива служить под началом своего бывшего подчиненного совсем не вдохновляла.

- Кроме придворных кругов, видящих в Николае опору привычных дворцовых традиций и всего, их создавшего, политического строя, но не имеющих практических властных полномочий, кто может поддержать Николая? Особенно меня интересует на кого великий князь может рассчитывать в гвардии? – задав вопрос посмотрел прежде всего на Трубецкого с Бестужевым, лучше всего осведомленных в таких вопросах.

- Среди генералитета у Николая мало друзей. Личными отношениями он связан с кавалерийским генералом Бенкендорфом, командующим гвардейской кирасирской дивизией. В столице стоят два полка входящих в эту дивизию – Конногвардейский и Кавалергардский. Николай также может рассчитывать на своего друга Алексея Орлова – командира Конной гвардии. Еще один явный сторонник Николая это генерал от кавалерии Василий Васильевич Левашов, командующий лейб-гвардии Гусарским полком и 2-й бригадой легкой кавалерии, в которую кроме гусар входят конные егеря. Но живою силою в столице Левашов не обладает, гусары стоят в Павловске, а конные егеря в Новгороде, - поделился раскладом сил Трубецкой, на что сразу отреагировал Батенков:

- Если Николай будет опираться только на вышеозначенную кавалерию, то в условиях городских боев его ждет полных разгром, первостепенная роль здесь будет принадлежать артиллерии и пехоте, - сделал вполне логичный вывод бывший артиллерист.

- Бекендорф и Орлов имеют весьма ограниченное влияние на свои полки. Авторитет Милорадовича и Бистрома в гвардии несоизмеримо сильнее, – сделал ремарку Бестужев.

- Гавриил Степанович, вы тут вспомнил про артиллерию …

- Ею командует Сухозанет, которого в гвардейской артиллерии едва ли не в открытую презирают.

- Наш соратник князь Сергей Волконский, - вмешался Трубецкой, - рассказал мне как-то одну историю. Дело было вот как. Артиллерийский штаб-офицер Фигнер прибыв в главную квартиру, пришел на развод, не явившись предварительно к Сухозанету и, вероятно, с отступлением в форме обмундирования. Сухозанет не выбирая выражений, припустился на Фигнера по окончании развода. Но не на того нарвался, Фигнер ему ответил площадной бранью. Все это происходило хотя не при главнокомандующем, который уже отошел с развода в свою квартиру со многими генералами и своим штабом, но в хвосте было много еще присутствующих на разводе, - и как брани этой не предвиделось конца и как, особенно, Сухозанет боялся, чтоб Фигнер не ударил его в щеку, то принялся довольно скоро уходить, чтобы найти убежище в квартире главнокомандующего; но Фигнер понесся за ним вслед и пинками сзади проводил до самого входа в квартиру главнокомандующего. Так вот, Сухозанет не только не вызвал Фигнера на дуэль, но даже не решился дать официальный ход этому позорному делу.