Декабристы-победители

Но что уж греха таить – отвык полковник Клеопин от сельской жизни. Может, летом еще ничего – комары да мухи скучать не дадут, а вот зимой… Крестьянам хорошо – сидят себе по избам, мужики лапти плетут, бабы – холсты ткут. Все при деле. А что им, помещикам, делать? На охоту ходить, книжки читать? Батюшка, Царствие ему Небесное, старался, быстрей-быстрей, да в полк вернуться. После шведской кампании, когда штабс-капитану Клеопину пришлось выйти в бессрочный отпуск из-за ранения, батюшка только того и ждал, что поправится. И поправился батюшка, да тут война с Наполеоном началась. Тут штабс-капитан и записался в ополчение, чтобы время не тратить. Пока до Риги доедешь, где «белозерцы» стоят, тут и война закончится. Война, увы, затянулась. А командир сотни ополченцев Клеопин, хоть и вернулся домой, но прожил недолго. Старые раны дали о себе знать, да и новых прибавилось. Под Данцигом пуля пробила грудь, да там и осталась.

Батюшку похоронили в мундире ополченца, положив ему в гроб лишь «клюковку» да серебряную медаль «В память Отечественной войны 1812 года» на владимирской ленте. Денег отец не скопил, но и долгов не оставил.

Иной раз Николаю казалось, что помер батюшка не от ран, полученных в баталиях, а от осознания того, что больше он никогда не встанет в строй.

Григорий Андреевич, предводитель дворянства, был давним другом семьи. Не то что Коленьку, а покойного батюшку знал еще «во-от таким вот!» Николай же с самого детства помнил, что его наездам в Панфилку все были рады. Для родителей у старика всегда в запасе была история, а для маленького Николки – сладкий-пресладкий леденец. Ну, не зря же именно Кудрявый и стал его посаженным отцом!

Вот и сегодня Григорий Андреевич прибыл не с пустыми руками. Аглае Ивановне он преподнес баночку засахаренных фруктов, до которых помещица была сама не своя, Аленке – полфунта душистого мыла.

Николай поймал себя на том, что он смотрит на руки гостя. Но леденца, к разочарованию полковника, в них не было.

– Эх, знать бы заранее, что вы прибудет, чего-нибудь вкусненького бы приготовили, – всплеснула руками матушка.

– Да я, Аглая Ивановна, ненадолго. По делу прибыл, – попробовал отказаться предводитель дворянства, но не тут-то было! Аглая Ивановна ни за что не заговорит о делах, пока не накормит гостя.

– Григорий Андреевич, мы сейчас калачей напечем, а вы уж пока с Коленькой побудьте. Аленка, Марью зови. Сейчас, в три пары рук, быстро все изладим. Николай, отведи Григория Андреевича в кабинет.

Закуток между спальней и гостиной кабинетом назвать было трудно. Скорее – чулан с окном. Вся обстановка – узенький кожаный диван, кресло, конторка да книжный шкап с двумя сотнями книг, половина из которых была на немецком языке – трофеи деда, привезенные из Кёнигсберга. Единственная свободная стена была щедро увешана оружием. Начало семейной коллекции положил кто-то из пращуров – «испомещенных» смоленских дворян[22], прибивший к стене польскую «карабелку», скрещенную с турецким ятаганом. За сто с лишним лет четыре поколения Клеопиных изрядно пополнили собрание турецким, шведским, польским и немецким оружием. Внес свою лепту и сам Николай, поместив чуть ниже шпаги французского капитана 18-го линейного полка кинжал работы кубачинского мастера.

За чаем Григорий Андреевич уплетал за обе щеки калачи, да и хозяева от него не отставали. Умяв с полсотни (не то – на всех, не то – на каждого, трудно сказать, калачики были маленькие, на один укус), посмотрели друг на дружку слегка осоловевшими глазами. Теперь не до разговоров, а вздремнуть бы с часок, до обеда… Однако полковник Клеопин набрался-таки сил, чтобы задать вопрос:

– Григорий Андреевич, а вы давеча сказали, что по делу прибыли?

– Ага, – кивнул предводитель дворянства, отдуваясь. – Хотел солдат взять взаймы. Инвалиды-то все ушли, а ополчение собирать не хочется. Да и хлопотно дворянство-то созывать.

Тесть успел все уши прожужжать о разгроме разбойничьей шайки, произведенном объединенными силами дворянства и инвалидной команды. Верно, собирается предводитель дворянства, исправляющий обязанности капитана-исправника, опять чего-то этакое сотворить. А нижних чинов с собой Клеопин взял только двух – денщика, коего он по уставу имел, да возницу. Думал поначалу и от возницы отказаться, но не рискнул. Хоть и не далек путь от Устюжны до Череповца, но по нынешнему времени лучше поостеречься.

– А что за дело-то такое, Григорий Андреевич? – осторожно поинтересовался Николай. Понятно, что капитану-исправнику нужно помочь, но солдаты, которых просят «взаймы» – это его солдаты, за коих он несет ответственность.

– Тут, господин полковник, такое дело, – начал объяснять Кудрявый, переходя на официальный тон. – В Андогской волости старец какой-то объявился по имени Серафим. Ходит по деревням, концом света пугает. Хочу съездить да посмотреть – что за старец такой? Врут, что пугает, или правду говорят.

– Так может, взаправду старец – святой человек? – встрепенулась маменька. – Чего солдат-то с собой брать?