Декабристы рассказывают...

Отдельные подробности о Союзе спасения теперь с трудом улавливаются из лаконичных воспоминаний и позднейших свидетельств; арестованных декабристов больше допрашивали об их последних делах, нежели о первых; многое забылось или было утаено, документы союза были своевременно уничтожены самими заговорщиками.

Но, по крайней мере, один разговор — очевидно, похожий на многие другие, — история сохранила. Время разговора: конец августа или начало сентября 1816 года; участники: Лунин, Никита Муравьев и Пестель. Зашла, по всей вероятности, речь о том, как перейти от слов к делу спасения России: разрушить крепостное право и ограничить царя конституцией с парламентом (за республику был в то время только Михаил Новиков).

Все были согласны, что в России многое меняется с переменой царствования, и Пестель, составляя через несколько месяцев устав союза, внесет туда пункт — не присягать новому царю, пока он не согласится на коренные реформы…

Как видно, уже тогда, в 1816-м, заговорщики «напророчили» себе 14 декабря 1825-го.

Но будущее темно; зато в недавнем прошлом была ночь с 11 на 12 марта 1801 года, ускорившая «благодетельную замену» одного монарха другим. И тут Лунин между делом заметил, что нетрудно ускорить заговор и убить Александра I на Царскосельской дороге, по которой он обычно ездит без большой охраны. Для этого достаточно собрать группу решительных людей и одеть их в маски (чтобы спутники царя не узнали убийц).

Пестель возражает, что надо прежде подготовиться ко взятию власти, «приуготовить план конституции». Лунин в такую прозу верит куда меньше, чем в поэзию набега («Пестель… предлагает наперед енциклопедию написать, а потом к революции приступить»)…

Лунин после этого спора отправляется во Францию, позже возвратится. Союз спасения тем временем расширяется человек до 30.

«Общество, — запишет член Союза Михаил Орлов, — состояло из трех степеней: друг, брат и муж. Другом почитался всякий человек, имеющий свободный образ мыслей (liberal), знающий или незнающий о существовании Общества. Следовательно, другом… мог быть всякий, кто бы он ни был и совершенно без ведома и согласия. Братом назывался тот, кто дал клятвенную обязанность на свою верность, но коему тайна общества не была открыта. Мужем наречен был тот, кто знал тайну и дал клятву».

СЕРГЕЙ ТРУБЕЦКОЙ О СОЮЗЕ СПАСЕНИЯ