Декабристы в Забайкалье

Николай Александрович остановил лошадей и долго любовался столь неожиданно открывшейся картиной. Так вот он, загадочный Селенгинск, о котором так много говорили не только забайкальцы, но и петербургские знакомые и родные. Привыкший к болотистым равнинам родной Псковщины, проехавший всю Сибирь через густые дремучие леса, он никак не мог согласиться с утверждениями бывалых людей, что существуют совершенно голые и высокие горы. Горы, горы и еще горы, скалы, утесы: семь хребтов видны друг за другом!

Бестужев усмехнулся, вспомнив те представления о Забайкалье и Селенгинске, которые издавна жили в их семье из-за рассказов дяди Василия Софроновича Бестужева, некогда служившего в Нерчинском гарнизоне. Вышедший в отставку, он проделал долгий путь от берегов Нерчи до Петербурга пешком. Дядя утверждал, что Забайкалье представляет собой край сплошных каторжных тюрем и рудников, что везде по дорогам ему приходилось брести по берлогам диких зверей, окруженным полчищами голодных волков и медведей, и нередко по такой чаще, что кожа на всем теле, обхлестываемая сучьями деревьев, должна была нарастать не менее двух раз в месяц. Для вящей убедительности своего рассказа Василий Софронович демонстрировал изодранную в клочья одежду и иссеченное тело. А родная сестра Елена Александровна, наслушавшись рассказов каких-то «очевидцев», еще совсем недавно отговаривала братьев от поселения в Селенгинске. По полученным ею сведениям, жители этого далекого забайкальского городка «тонут по колено в грязи и посреди лета отмораживают себе носы».

Но легенды легендами, а Николая Александровича еще в Петровском каземате очень занимали рассказы изредка наезжавших селенгинских жителей об истории этого городишка. История во многом героическая и печальная. Еще в 1665 году служилые люди срубили на правобережье Селенги деревянную крепость, надолго ставшую оплотом на восточных окраинах Российского государства. У ее стен в конце XVII столетия кипели кровопролитные сражения между горсткой казаков и многочисленными ордами войск маньчжурских и монгольских феодалов. А сколько ярких имен славных сынов отчизны связано с Селенгинском! Гетман Украины Д. И. Многогрешный, опальные стрельцы царицы Софьи и бунтари Степана Разина, героический защитник Албазинского острога Ф. А. Бейтон, сам «арап Петра Великого»— Абрам Ганнибал, российские послы Ф. А. Головин и С. В. Рагузипский. Здесь же томился в темных подвалах сын кабинет-министра А. П. Волынского Петр. Где-то здесь истлевают кости члена императорской фамилии С. Г Лопухина — генерал-лейтенанта, вице-адмирала Российского флота. Много лет прожила с ним в Селенгинске и жена с отрезанным языком — некогда блиставшая при дворе Наталья Лопухина. Эти фа мил ни особенно дороги братьям-декабристам, поскольку и невестка их предка канцлера Бестужева также была сослана с Лопухиными в сибирскую ссылку за попытку государственного переворота… Видать, не угас в Бестужевых бунтарский дух: теперь пришла и их очередь.

Почему все забайкальцы именуют Селенгинск городом? Открывшись с вершины хребта как на ладони, он предстал, скорее, большой деревней, утопающей среди сыпучих песков. Только церковь и гостиный двор были выстроены из камня и эффектно выделялись среди массы старых, почерневших от времени и солнца деревянных лачужек. Правда, в глаза бросались также три-четыре крупные усадьбы — купцов Старцевых, Лушниковых и других. А были, говорят, в истории Селенгинска и такие страшные катастрофы, как два пожара в 1780 году, истребившие 278 частных домов, 60 купеческих лавок и 2 церкви, а также сильные наводнения, снесшие в свое время несколько прибрежных улиц. Поэтому-то ныне в Селенгинске едва ли насчитывается 250 построек (вместе с предместьями). Вот все, что осталось от когда-то действительно крупного города. Но дух его сохранился. Как-никак, есть две церкви, лазарет, военно-сиротская школа, артиллерийские цейхгаузы, кожевенные заводы и другие мелкие заведения. Действует, как это ни удивительно, даже духовная миссия Лондонского евангелического общества.

Самым крупным пригородом (посадом) Селенгинска была Нижняя деревня, разместившаяся на левом берегу реки. Ее, впрочем, называли по-разному: одни — Посадская деревня, другие — Нижняя деревня, третьи — Нижняя кожевня, поскольку в соседних падях вверх по Селенге были еще два небольших селения с кустарными кожевенными заводиками. Бестужевы уже впали, что основателем деревни в Посадской долине был купец Ворошилов — выходец, из Великого Устюга, дед местного купца Д. Д. Старцева но матери. Кожевню его вместе с большой усадьбой приобрел селенгинский купец II. Г Наквасил. Не менее примечательными в Нижней деревне были весьма обширные заливные луга, которые в засушливые годы давали хорошие травы для прокормки скота. Таких прекрасных сенокосных угодий невозможно было найти даже на ближайших островах рек Селенги и Чикоя.