Декамерон 1914

Несмотря на нынешнее политическое сближение Великобритании с Российской Империей, лорд Сазерленд всячески противился балканской политике России, видя в ней угрозу для всей Европы, балансирующей на грани большой войны…

…случившейся во время пребывания лорда в африканских владениях Британии…

…найденный уже умирающим в своем кабинете с выражением муки на лице…

…что было похоже на следствие укуса змеи…

…за два часа до того принимал у себя представителя Германии, затем — двух частных лиц, по виду паломников, с целью, как он объяснил слугам, пополнения своей коллекции, коя, действительно, пополнилась некоторыми предметами…

…но каким образом ядовитая гадина проползла в его кабинет?

…и верный сын своего Отечества, даже в предсмертные минуты лорд, видимо, не переставал думать о судьбах мира, ибо взор его застыл на географической карте континентов, и последние слова его были…

…Да, именно так: «география» и «смерть». С тем и покинул наш бренный мир.

…Как объяснил впоследствии его секретарь, лорд не раз предрекал распад Британской империи ввиду ее столь обширной и плохо контролируемой географии, и можно допустить, что именно с этими тревожными мыслями лорд и оставил нас навеки…

…памятью в наших сердцах…

ДЕНЬ ВОСЬМОЙ

в который, слава Богу, не случилось ничего, кроме моих озарений.

«Конус» и «география». — «Паломник», и что с ним теперь делать? — Жером Грыжеедов-Хлебородов

Савелий Игнатьевич Лежебоко когда-то учил меня: «При расследовании самого наизапутанного дела, когда уж заходит ум за разум, первейшее дело — это, знаете ли, хорошенько выспаться. Ибо мысли, имевшие вид дрожжевого брожения, отстаиваются за ночь, обретают вполне стройный вид, и приходит то, что мы называем озарением».

Да, он был прав! В первый же миг после пробуждения все вдруг встало на свои места — и смерть лорда Сазерленда, и «ты храбрая русская генераль», и «он дидэ», и конические окончания старорусских церквей, и записная книжка покойного Сипяги, и «география», — в общем, практически все. Оставался только этот «хозурлык»; ну да с этим мы теперь легко справимся!

Я быстро оделся и вышел из нумера.

Отель еще спал. В холле я подошел к тому запертому книжному шкапу и (грешен!) опять применил отмычку, что, ввиду несерьезности замка, было делом мгновения.

Книжица, которую я снял с полки, была татарско-русским разговорником…

Ну да! «Нинда хозурлык» означало «какая красота!». Помнится, именно эти слова и родились у меня в голове во время того, первого обыска.

Теперь — полная ясность! И «красота» эта, и «конус», и «география», — все стало на свои места, все без зазора прилеглось одно к другому. Конус географус! Ну конечно же! Не далее как месяц назад я как раз читал про него в журнале «The Nature»[63], который с познавательной целью перелистываю иногда.

Ах, вот что означали те последние слова английского лорда: «география» и «смерть»! Да, он нес в себе смерть, этот самый conus geographus.

Сейчас, когда пишу эти строки и когда под рукой у меня энциклопедия, приведу-ка лучше выдержку из надлежащей энциклопедической статьи.

Конусы (лат. Conidae) — семейство хищных моллюсков, обитающих в небольших конических раковинах исключительной красоты. Обитают в морях южных широт.

Имеют крохотные зубы, обладающие исключительной ядовитостью. Особенно опасен «географический конус» (Conus geographus), яд которого по своему губительному воздействию превосходит даже яд черной мамбы, страшнейшей африканской гадюки, и способен убить человека за две-три минуты.

К счастью, весьма редки.

Но их необычайная редкость и столь же необычайная красота сделали их вожделенной мечтой коллекционеров. Так, одна-единственна раковина Conus geographus в 1912 г. ушла на аукционе за 5000 фунтов-стерлингов.

Добавлю то, что почерпнул в журнале «The Nature». Сама по себе раковина совершенно безвредна, опасен лишь моллюск, обитающий в ней. Со смертью моллюска раковина становится просто дорогим и безопасным украшением. Вероятно, именно в таком виде и воспринял этого монстра лорд Сазерленд, получив его из злодейских рук Пилигрима, теперь уже окончательно известного мне.

И буква «Р» из блокнота Сипяги теперь встала на свое место. Она означала «Pilligrim».

Первая мысль была — изобличить и схватить чертова Пилигрима немедленно… Однако сразу возникли те же два вопроса, что уже возникали у меня и прежде, правда, тогда — касательно Зигфрида: во-первых, справлюсь ли я (при учете моего нынешнего состояния, ибо я все более слабел с каждым днем), — справлюсь ли я в одиночку с этим наверняка весьма умелым (в свете того, что я о нем знал) оборотнем? А во вторых: что делать мне далее с этой тварью?

………………………………………………………………………………………………………………………………………….

* * *