Декамерон по-русски. 12 невест миллионера

По всему выходило, что он слышит невидимых собак и не видит видимых. Даже в кратком пересказе это звучало чертовски скверно.

– Что же это? Господи! Я с ума сошел, что ли? – дрогнувшим голосом пробормотал комендант себе под нос.

Будучи закоренелым атеистом, до сих пор он никогда всерьез не обращался с запросами в горние выси. Возможно, именно поэтому высшие силы проявили необыкновенную отзывчивость и откликнулись на поступивший к ним призыв тонким собачьим визгом.

– Не-е-ет! – простонал комендант.

Он окинул затравленным взором сияющую пустоту под новым навесным потолком, почувствовал головокружение, зажмурился и покачнулся.

– Ой, собачка! – в большом волнении дружно ахнули лабораторные девы.

– Да-да, невидимая! – скривился несчастный комендант.

Он закрыл глаза и потому не увидел, как легендарный кабелеукладчик – мелкая рыжая такса с фонариком на голове и в специальной шлейке с прикрепленным к ней отрезком провода – вывалился из-за фальшпотолка вместе с просевшей под его весом пробковой плиткой.

Фрагмент потолка плавно спланировал на пол, не задев застывшего коменданта, а вот такса на шлейке, сыгравшей роль страховочного троса, плавно опустилась ему на плечо.

– Мама! – жалобно вскрикнул совершенно замороченный Гуляев, открыв глаза и увидев прямо у своего лица радостно скалящуюся собачью морду.

Удачно десантировавшийся кобель-кабелеукладчик признательно лизнул его в щеку, и дикий ужас погасил последние проблески разума во взоре обласканного коменданта.

7

Хотя Кулебякину не раз случалось бывать у нас в «МБС», я ориентировалась на местности гораздо лучше, чем он, и потому даже на каблуках опередила милого в беге по прямой на несколько метров.

– Куда, куда?! Тпру! – замахал на меня руками молодой человек типично милицейской наружности.

Несмотря на некоторую разницу во внешности, в чем-то принципиально важном все опера похожи, как однояйцевые близнецы (однажды я высказала это свое мнение Денису, и он не стал со мной спорить, только попросил убрать определение «однояйцевые» как порочащее мужские честь и достоинство).

Во времена какого-нибудь Людовика коллеги Кулебякина были бы очень хороши для игры в живые шашки. Взять младший офицерский состав одного райотдела милиции, разделить на две команды, одним оставить обычные черные омоновские шапочки, другим дать специально пошитые белые, расставить рядочками на подстриженном «в клеточку» версальском газоне – и вуаля! Хотя Людовики, правившие задолго до эпохи коллективизма, предпочитали играть не в шашки, а в шахматы.

– Я не лошадь, вы не конюх! – на ходу окоротила я милицейского грубияна.

– А кто вы? – вполне резонно поинтересовался он.

– Кто? – повторила я, поверх его плеча заглядывая в открытый кабинет Вероники.

Самой Крохиной там не было, но на полу лежала женщина. Даже если бы я не знала заранее, что она мертва, то поняла бы это с первого взгляда. Живой человек не застыл бы в такой неуютной позе с подвернутой ногой и не смотрел бы выпученными глазами на слепящую фотовспышку.

– Капитан Кулебякин, экспертно-криминалистический отдел ГУВД! – скороговоркой представился коллегам догнавший меня Денис.

– А это?

Кулебякинским коллегам мало было знать, что я не лошадь, они желали подробностей!

– А это… недоразумение я сейчас ликвидирую, – пообещал Денис.

Он крепко взял меня за руку и потащил назад по коридору, другой рукой точно так же волоча на буксире протестующе скулящего Барклая. Я сдержалась и не стала возмущаться и жаловаться. Что я хотела увидеть в Веркином кабинете, то уже увидела: девица, скончавшаяся на приеме у нашей ведьмы, действительно была мне знакома.

Как у многих женщин, у меня плохая память на имена, но зато хорошая – на лица и просто отличная – на одежду и обувь. К тому же знакомство с модными тенденциями вооружило меня уверенностью, что в этом сезоне деревенский стиль «Буренка из Масленкина» не в фаворе. Так что мясистая молодайка в короткой джинсовой юбке и трещащей по всем швам кофточке из цветастого ситчика никак не могла быть воплощением популярного ныне типа женской красоты. Я без труда вспомнила, где видела эту особу – на фуршете после субботней церемонии награждения лауреатов дизайнерского конкурса. Тогда она была одета точно так же, только обута иначе – в безвкусные красные босоножки типа «копыта».

Сегодня на рельефных, как балясины беломраморных лестничных перил, ногах Девушки-с-веслом были зимние сапоги. Черные, с потрепанной меховой опушкой, на каблучках-рюмочках, какие были в моде у кокеток второй половины прошлого века.

«Судя по всему, девица была малообеспеченной, – рассудил мой внутренний голос. – И наверняка не слишком умной, раз готова была потратить свои немногочисленные деньги на Веркины фокусы!»

Я задумчиво кивнула. Подоспевшая Трошкина восприняла это как повторное приветствие и сказала:

– И вам еще раз здрасте, извините, я немного задержалась, пришлось попотеть с парковкой!

– Неужели ты передвигала «Ауди» вручную? – спросил Денис.