Декамерон шпионов. Записки сладострастника

Что было делать мне, положившему жизнь исключительно на служение обществу, точнее, на его разогревание? Ах, Джованни, ты не можешь представить себе моего отчаяния, я хотел принять яд или пустить пулю в лоб, на дворе стояла сырая, безветренная, ничего не обещавшая погода, предпосылки для исполнения заветов Учителя улетучились, как запахи дешевого польского лосьона. Как писал наш поэт Лермонтов, «бл… не трогай, курв не щупай, ети их мать, тоска, тоска!»

Я не отвечал на телефонные звонки и пластом лежал на кровати, отказываясь от пищи и питья. Но однажды явился ко мне во сне Юрий Владимирович, одет он был в полосатую пижаму, выглядел по-домашнему, но глаза его горели неукротимым огнем. Он осторожно присел рядом на одеяло, боясь, как любой интеллигентный человек, замарать простыню.

– Что с вами, Мисаил? Откуда эта хандра? Почему вы опустили руки? Разве вы не знаете, что нет крепостей, которыми не могут овладеть большевики? Вспомните, какое расстройство овладело Ильичом после провала революции пятого года! Но он взял себя в руки, Мисаил, и продолжал ковать общее дело, правда, за границей. Ну, а когда началась Первая империалистическая, разве не страшная тоска овладела им? Казалось, что все проиграно, ни одной свежей идеи не посетило его тогда, но свершилась Февральская, и он нашел в себе силы промчаться в вагоне через Германию на родину и выступить с Апрельскими тезисами! А как он добирался из Разлива в бушующий Петроград! Запомните, Мисаил, нас не сломит ничто: ни видимость народного счастья, ни тюрьмы, ни ссылки, ни болезни, ни смерть – извините меня! – всего человечества! За работу, товарищ, за работу!

– Но, Юрий Владимирович, нарушены все сроки, указанные вами, все затянулось безмерно!

– Ждите и терпите. История сама подскажет время. Зато какое ощущение счастья посетит вас после ожидания… Эх, помнится, самым изнурительным для меня было ожидание троллейбуса. Ждешь, ждешь, проходит час, и вдруг… идет один, другой, третий… четвертый… радость наполняет грудь! Так и у вас!

Меня немного поразил этот экскурс к троллейбусам, ибо Учитель последние десятилетия пользовался в основном автомашинами, но сон есть сон, там могут быть и натяжки. И я снова взялся за работу, Джованни, нацелившись на президентские выборы летом 1996-го – парламентские меня не интересовали, этот орган после принятия новой Конституции обрел полную импотентность, а положение в стране можно обрисовать словами моего любимца князя Петра Вяземского: «Тут вор в звезде, монах в пиз… осёл в суде, дурак везде».

Своим политическим щупом я сразу начал обмеривать потенциалы гнева. Первые рейтинги показали растерянность и равнодушие народа, уставшего от всей свистопляски, но уже к середине 1995-го ненависть масс обрела прежние масштабы, этому способствовало полное равнодушие правительства к собственной популярности, оно постоянно рубило сук, на котором сидело, и не заботилось о собственном имидже. Феномен этот, Джованни, очень русский и совершенно неизученный. Какой правитель во Флоренции не заботился о своей славе? Наши же рыцари почти до 1996-го, когда пошел вал предвыборных обещаний, с народом совсем не заигрывали, наоборот, делали все, чтобы его от себя отвратить, а нелепые попытки слиться с толпой на церковных службах и маячить там со скорбно-плаксивыми лицами и свечами в руках (это транслировалось телевидением) не вызывали у населения ничего, кроме дикого хохота и непомерного раздражения.

План подготовки к последнему решающему (но свободному!) бою проходил по трем направлениям с учетом исключительного долготерпения нации. Прежде всего экономическое: ликвидация производства, замораживание зарплаты, безработица, рост цен (все это при постоянной болтовне о благоприятных тенденциях в экономике и постепенном росте благосостояния), рост платы за квартиру, коммунальные услуги, телефон. Мои агенты взяли на вооружение изобретенную мною экономическую теорию: создать рынок для 2 % населения, а остальные вполне могут сосать лапу. Питание и пища только для 2 % – разве это не гениально? Думаешь, это экономически невозможно, Джованни? Разве не могут 2 % граждан обмениваться товарами и услугами, оставив за бортом остальных? Вспомни греков и римлян, создавших демократический строй, основанный на рабском труде, разве это не образец для подражания, друг мой? И я закрутил дальше экономические гайки, пытаясь преодолеть долготерпение народа.