Декамерон шпионов. Записки сладострастника

Разве не гениально, дорогой Джованни? Разве не изощренно хитроумно? Но не буду опережать события. Реформы запустили с помощью весьма милого Егора Гайдара, внука детского писателя, интеллигента до мозга костей, знавшего прекрасно жизнь по рассказам своей домработницы и по книжкам Корнея Чуковского. Добрейший человек, но ради полета мысли мог уничтожить все что угодно. В нашей стране премьер-министры, увы, непопулярны, еще непревзойденный Пушкин писал: «Когда смотрюсь я в зеркала, то вижу, кажется, Эзопа, но стань премьер наш у стекла, как вдруг покажется мне попа».

Рычали, грызлись, рвали, отпустили цены, создали биржи, установили свободный валютный курс и бешеную инфляцию, разорили почти все население, присвоили государственное имущество, но никак не могли его поделить. Большинство завыло, но уже закручивало гайки деятельное меньшинство – оно не с неба свалилось: наиболее крутые дельцы готовились, по плану Учителя, в спецшколах КГБ. С расчетом быстрого проникновения в среду западной мафии мы обучали их иностранным языкам (кстати, приходилось шлифовать и русский), навыкам снайперской стрельбы, умению носить смокинг и галстук-бабочку, не вытирать руки о скатерть и не есть омара с ножа.

Вой и визг постепенно нарастали – последовал новый тонкий ход: заменили мягкогубогоевреистого профессора на толстощекого богатея, бывшего советского вельможу (подбирали по антибуржуазным плакатам РОСТа в исполнении В. Маяковского), вроде бы простака. В лозунгах и обещаниях он тоже поднаторел, правда, был до крайности косноязычен, хотя и компенсировал это утробным хохотом и игрой на аккордеоне (увы, не на гармошке, как нарком Ежов!). Косноязычие и простецкая внешность – ключ к сердцу избирателей, мысли и чувства населения обратились в ненависть к ушедшему профессору, зато нового премьера Черномырдина приняли с любовью, почувствовав в нем своего парня, заревели от восторга, и даже коммунистическая оппозиция бросилась ему в ноги.

Нажали на все рычаги, у некоторых аж кишки вылезли изо рта, бедствовали целые регионы, все обворовывали друг друга, а тех, кто роптал, убивали преступники, росла безработица, и без того голоштанное население клевало на призывы бандюг и сдавало свои деньги в липовые банки под огромные проценты (естественно, все они лопнули, а хозяева слиняли за кордон), взяточничество стало нормой, об этом много шумели, но никого, естественно, не посадили. И все же накал горения толпы для нашей страны был слаб (во Флоренции за такие проделки уже, наверное, утопили бы всех правителей в Арно!), поэтому требовалось подогреть страсти политически, и тут мы сделали ставку на телевидение.

Последнее, Джованни, это небольшой ящик, который можно смотреть дома круглые сутки (что еще делать безработным и пенсионерам?), рассчитан он на идиотов и весьма уступает бродячим кукольным театрам, которыми и поныне славится Флоренция. Теперь поразмысли: нищенствующий гражданин в полотняных трусах, пожирая вареную картошку с сельдью, наблюдает сериалы из жизни богатых и – last not least – рекламу продуктов и вещей, цену которых он даже представить не в состоянии. Звучат красивые названия, мелькают обольстительные девицы и холеные джентльмены, а рядом презентации, обожравшиеся хари во фраках и с коньяком Remy Martin в жирных руках, вертлявые проститутки в муаровых платьях декольте – нынешние хозяева и хозяйки страны. Ловко придумано? Разве нормальный человек не испытает потребность схватиться за кинжал?

К осени 1993 года настало время сменить Бориса Властолюбивого и перейти к третьему этапу: полному хаосу и абсолютной потере властью рычагов управления. Тут я и призвал Бориса к себе в кабинет, расположенный в подземном бункере в метро «Охотный Ряд», построенном во время войны по указанию Иосифа Грозного. Туда в 1942 году во время немецкой бомбежки ходили продолжать ланч прямо из обеденного зала отеля «Националь» лорд Бивербрук и американский посол Гарриман – официанты шли сзади и несли на подносах стерлядь, семгу, расстегаи и виски.

– Пора выходить на третий этап, батенька… – сказал я мягко.

– Не хочу! – вдруг отрезал он, и глаза его загорелись воистину дьявольским огнем.

– Разве вы забыли свои обещания Юрию Владимировичу? – пытался урезонить я его. – Низы уже не могут, а верхи не хотят, голубчик. Пора, брат, пора… покоя сердце просит.

– Я и сам смогу провести третий этап «Голгофы!» – отрезал он, глядя на меня чистыми, как у ребенка, глазами. (Я вспомнил великого Бернса: «Нет, у него не лживый взгляд, его глаза не лгут. Они правдиво говорят, что их владелец – плут».)