Декамерон шпионов. Записки сладострастника

Я чуть не пёрнул от удивления – так вот почему у нее коса! И это в тридцать! И это при том, что твои флорентийки теряли свой цветок уже в десять! Я был настолько поражен, что остановил Ringestechen – метание копья в кольцо, как говорили в твое время германцы. Пока она приводила себя в порядок, я бродил рассеянным взором по сияющим разноцветными пятнами простыням, с ужасом думая о реакции нянечек. Может, она жаждет, словно в еще феодальной Испании, вывесить из окна окровавленную простыню, чтобы собравшаяся толпа радостно орала: «Virgen la tenemos!» – «Мы считаем ее девственницей!» А далее – под венец! Боже, никогда! Ушла она поспешно, даже не попрощавшись, оставив у меня чувство легкой досады, и с тех пор ни ее, ни братца я не встречал и, признаться, не шибко интересовался их судьбами.

И вот встреча на Бережковской набережной, порывы ветра, бумажки, летевшие под ноги, пыль в лицо, гудение машин. Я двигался в отель «Президент», последнее время от переработок меня беспокоила одышка, и я использовал любой случай для променада. Думал о путешествии на «ЛЕНИНЕ», отплывавшем завтра, и о встрече с Марфушей, которую почему-то представлял как транссексуалку. И вдруг:

– Как я рада вас видеть! Я часто вспоминаю вас…

Боже, Роза собственной персоной, сверкающая рыжиной и белыми зубами, чуть покрытыми желтым камнем. Сколько мы не виделись? Больше года. Не знаю почему, но смутился я неимоверно, даже почувствовал, что порозовел, а тут припомнил ее индейские вопли, окаменел, губы высохли от жары и… стыдно, Джованни, но если бы я носил гульфик, то он не выдержал бы под напором чувств. Я чуть согнулся, образовав угол, столь необходимый в этой неудобной ситуации. Выглядел я, наверное, полным идиотом, какое счастье, что никогда не видел меня таким Юрий Владимирович, иначе не то что к «Голгофе» – к чистке своих «скороходов» не допустил бы! Порылась в сумочке, мотнула своим кривоватым носом и достала книжку Сальвадора Дали.

– Это вам на память, в ней есть нечто волшебное… оно сделает вас лучше… не отказывайтесь.

И убежала, суматошная баба. Ни телефона, ни других координат. Почему приходила в больницу? Зачем? На кой бес мне эта книга? Открыл и перелистал сумасшедшего художника.

«На празднике он хочет создать диапазон музыкально-лирических шумов за счет истязания, кастрации и умерщвления 558 свиней на звуковом фоне 300 мотоциклов с включенными двигателями, не забывая при этом отдать дань уважения таким ретроспективным приемам, как процессия органов, заполненных привязанными к клавиатуре кошками, дабы их раздраженное мяуканье смешивалось с божественной музыкой Падре Витториа, что практиковал в свой время еще Филипп II Испанский». Ну и ну. Чо це таке? Явно мужик припадочный, хотя и талант, большой был мастер по части трюков. В книге масса репродукций его безумных шедевров вроде «Духа Вермеера в роли стола», там некий скелет в юбочке вытянул горизонтально фантастически удлиненное бедро, на которое поставлена бутылка с рюмкой. Все очень экзотично, черт побери!

Зачем она подарила книгу? А вдруг это игра Судьбы? Руки мои покрылись потом – так бывало иногда в минуты сильнейшего душевного напряга. Почему я думаю об этой рыжей шлюхе, не вызывавшей у меня никаких серьезных чувств? Какая к черту Судьба, просто идиотский коитус на больничной койке, внезапный и потому острый, как чилийский перец. Желтый камень на зубах, длинные, как у орангутанга, худые руки, костлявые пальцы, прямо скажем, весьма искушенные в делах любви. И что? Коса, соски, веснушки. «Всё, что глупою бабой звалось, а он ее звал королевою роз, впрочем, как ты и я», «я невинна», тоже мне орлеанская девственница. Шлюха.