Декамерон (СИ)

Формирование губительного луча претворяет особое излучение, названное в научных кругах ультрафиолетом. Он-то и оказывал, по их заверениям, губительное влияние на людей. Размышляя над уязвимостью упырей, Флэй понимал, что теории гениев медицины не лишены смысла.

Именно бледная кожа больше всего подвержена пагубному воздействию ультрафиолета. Тот же чистый снег отражает его почти целиком и полностью, отчего легче не становится жить на северах. У каннибалов она и вовсе бледная. Соответственно, ожог людоеды получают ещё более губительный, чем светлоликие люди.

Ренегат подозревал, что нектар — неважно, белый или чёрный — не особо любит солнечный свет сам по себе. Ещё бы: соли эти ведь в Недрах добывают.

Недаром его перевозят в тёмных и глухих ящиках и бочках. Изначальные свойства минерала портятся. Эфир, в нём заключенный, рассеивается. Сама структура кристалла разрушается. Видимо, всему виной ультрафиолет.

Чёрный нектар пронизывает всё тело заражённого. Множится, даже выдалбливая себе путь наружу через кости. Поэтому людоеды под солнцем варятся заживо, будто яйцо, опущенное в кипяток бурлящего гейзера. Разве что последнее не превращается в вонючий, студенистый суп.

К слову, низшие вампиры испытывают подобные трудности. В этом два вида нечисти оказались похожи. Только вот кровососы сгорали подчистую и обращались в пыль. Проклятие, обрекшее их скрываться в тенях, имеет природу не столько биологическую, сколько магическую. Разница в этом.

— Вот оно что, — прозрел Альдред.

Ему в пору было бы возрадоваться. Однако он понимал, чем слабые места заражённых грозят выжившим. Бесспорно, здоровые люди могли бы спокойно существовать в мире, что охватил Чёрный мор. Если, конечно, днём ясное небо, а ночью без конца хлещет ливень. Только вот где так бывает? Как ни крути, каннибалам найдётся временное окно для жатвы. Своё они возьмут.

Климат Города же не сулил живым ничего хорошего. Особенно сезон дождей. В данный момент Альдред наблюдал переменную облачность. Значит, в Саргузах есть места, находящиеся в тени. Там-то людоеды и творят свои бесчинства. В пользу этого говорил далёкий рёв заражённых.

Однако и это ещё не всё. Погодные условия динамичны. Соответственно, там, где ещё пару минут назад было безопасно, со временем объявится орда. И как быть тогда? Ведь за солнечным светом поспеть не так-то просто. Ситуация способна измениться бесповоротно в один миг.

Хорошо, если Альдреду повезёт быстро сориентироваться в пространстве и подстроиться под смену погоды. Плохо, если нет…

Глава 12-2. Мосты

Чем больше Флэй думал о природе заражённых, тем сильнее укоренялся в простом выводе. Из Города нужно бежать, сверкая пятками. Раз уж феодал запечатал собственных граждан в Саргузах и бросил умирать, придется ретироваться по воде. Без Марго не обойтись, раз уж ренегат понимал в лодках чуть больше, чем ничего.

Жилые массивы Ларданов — это лабиринт, полный теней, где человек легко мог стать обедом для заражённых. Если где и можно спастись от Чёрного мора, подозревал Флэй, то только в хорошо укреплённом замке на холме. При условии, что вода рядом, и дровишек с едой вдосталь.

Но, как ни крути, изоляция на просторах Западного Аштума — не лучший вариант. Быть может, стоило и впрямь прислушаться к застрельщице. Отыскать неназванные земли, куда толком и не ступала нога гармониста. Наконец-то обрести рай на земле.

— Поживём — увидим, — осадил себя ренегат, уходя прочь.

Для начала он должен был отыскать сестру Кайю. Спасти её, если нужно.

— Как она тогда говорила? Гостиница называется «Поющие Фонтаны»? Или «Голубые Фонтаны»? «Лазурные Фонтаны»?.. — пытался вспомнить Альдред.

В общем-то, неважно, какие. Главное, что фонтаны.

Солнце и не думало покидать Норманнскую набережную. Так что Флэй беспечно пошёл по ней в одинокого по направлению к сухим докам. В самую гущу Портового Района. Именно там сосредоточились всевозможные заведения: питейные, дома терпимости, гостиницы, корчмы и иже с ними.

Над бухтой кружили чайки. Они кричали, облепляли скалы, рыскали в поисках пропитания. Море шумело, пребывая в постоянном движении: мелкие волны вяло наталкивались на береговую линию, лизали песок, омывали гальку. Дул приятный ветер, значительно сбавлявший несносную субтропическую жару. Лето было в самом разгаре.

И что самое приятное, дезертир гулял по набережной совершенно один. Весь Равновесный Мир — по крайней мере, люди, его населявшие — вымерли как будто. Непередаваемое чувство. В Саргузах оно никому не было знакомо. Доселе.

Мародёры, упыри, чародеи с инквизиторами — они находились где угодно, только не здесь. Альдред был предоставлен сам себе. Он пытался, но никак не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал подобное умиротворение.

Ренегат не сказал бы, что склонен к одиночеству. Скорее, наоборот, он тяготел к обществу. Но не абы какому. Что бы ни предлагал Западный Аштум, от него Флэю было нужно не особо много. Впрочем, он никогда не задумывался, способен ли унести столько, сколько загадал себе. Ибо не всегда человек получает ровно то, что хочет.