Декан моего сердца

– Да? – Адепт окинул меня еще одним презрительным взглядом. – И какой же, с учетом того, что ты новенькая? Понимаешь, как я могу усложнить твою жизнь?

Я слегка наклонилась к парню и заговорщицки прошептала так, чтобы кастелянша тоже слышала:

– Я – твой новый преподаватель. Понимаешь, как я могу усложнить твою жизнь?

Вдоволь налюбовавшись ошарашенным выражением лица адепта, я вновь обернулась к кастелянше:

– Может быть, вы все-таки выдадите мне…

– Конечно-конечно, – засуетилась та. – Вы уж простите за недоразумение!

Порывшись в кладовке, она выдала мне абсолютно новую, черную с золотым кантом мантию преподавателя. Адепт скрипнул зубами, получил в ответ два строгих взгляда и вышел, громко хлопнув дверью.

– Держите! – Гордая собой гномиха выпятила свою бороду. – Помню еще его папашу… одного поля ягоды…

– Спасибо. – Я расписалась в учетной книге, подхватила свою мантию и выпорхнула прочь.

Перчик ждал меня в комнате. На этот раз обошлось без котовредительства, и я испытала даже некую благодарность к рыжему чудовищу.

– Еду принесут чуть позже, – сообщила я своему пушистому сожителю. – А сейчас давай-ка сделаем из тебя фамильяра.

Расценив мяуканье кота как согласие, я достала устав академии, выданный мне вместе с остальными документами, нашла соответствующий раздел и погрузилась в чтение. Через час я была уже не так оптимистична. Устав был составлен еще при основании учебного заведения.

Удивительно, но с тех пор в него ни разу не вносили поправок. Да что там, даже не адаптировали под изменившийся за столько столетий язык! Хотя… Чего ожидать от северян, так слепо цепляющихся за свои традиции?

– «Ежели ведьма или иная магичка возжелает себе друга для утех душевных, то прежде чем вести его в покои свои, следует сперва проверить оного друга на предмет посторонних насекомых и власоедов, дабы фамильяров не было более одного!» – прочитала я и повернулась к коту: – Скажи-ка, друг душевный, у тебя блохи есть?

Кот ответил мне возмущенным взглядом.

– Вот и хорошо, а то много фамильяров я не выдержу. Так, что там у нас дальше?.. «Для признания фамильяром следует хорошенько омыть друга водицей животворящей, после накормить и подать челобитную ректору для признания оного друга фамильяром». Какая прелесть! Перчик, идем мыться?

Последние слова я говорила уже в пустоту. Кот, почуяв неладное, тут же испарился. Не было его и под кроватью. Я подозревала, что он опять нырнул в экспериментальный кофр, благо тот стоял раскрытым.

В мозгу мелькнула ехидная мысль захлопнуть кофр и сдать его в грузоперевозки, но я тут же устыдилась. В конце концов, Перчик был такой же жертвой обстоятельств, как и я. К тому же с котом все-таки не так тоскливо. И потому я начала читать образец челобитной ректору.

От столь увлекательного занятия меня оторвал стук в дверь. За порогом оказался молодой орк с кожей бледно-зеленого цвета, означающей, что он с предгорья. Передав свертки с покупками, посыльный протянул мне магическое перо, чтобы я поставила подпись на квитанции, пожелал приятного дня и скрылся.

Я неспешно разобрала покупки, полюбовалась новыми платьями, после чего вновь села писать челобитную, вернее, заявление о признании кота фамильяром. Покончив с этим занятием, я еще побродила по квартире, абсолютно не зная, чем заняться, и легла спать, надеясь, что у Эль вечер прошел намного интереснее.

Глава 4

Как всегда, Черепушка разбудил меня утром противным скрежетом:

– Мементо мори! Мори! Мементо!

– Да встаю я, встаю, – пробормотала я, стремясь еще хотя бы три минуты понежиться под теплым одеялом.

– Мяу! – Персик, окончательно переименованный в челобитной в «милого сердцу друга-фамильяра Перчика», поддержал будильник, намекая, что ему, бедному созданию, крайне необходимо подкрепиться.

– Ладно, схожу за едой, – пробурчала я, все-таки вылезая из-под одеяла.

Кот вновь с укором взглянул на меня. Вечером, сообразив, что угроза омовения в «водице животворящей» миновала, Перчик нагло развалился у меня на подушке. Я попыталась прогнать его, но животное с достойным упорством прыгало по постели, не собираясь сдавать позиций.

Сошлись на том, что жирный котяра спит у меня в ногах. Вернее, придавливает их намертво своим весом, иногда выпуская когти, когда считает, что я слишком сильно его пинаю.

Вдобавок кот храпел! Да-да, именно храпел: раскатисто, с руладами, то и дело порыкивая. В общем, ночка выдалась еще та. Утро оказалось не лучше.

– Мементо! – напомнил о времени Черепушка, недовольно щелкая челюстью. – Мори!

Понимая, что смерть придет за мной не скоро, я потянулась и все-таки выползла из-под бренного и тяжелого кошачьего тела, заслужив еще один полный укора и страдания взгляд.

Пол был просто ледяным. Я взвизгнула и быстро пробежала до гостиной, где остановилась как вкопанная, не сразу сообразив, что бледное всклокоченное существо, с ошеломленным видом взирающее на меня, – всего лишь отражение в зеркале.

– Мементо мори, – вновь прощелкал челюстью мой будильник, напоминая о скоротечности времени.

– Да уж… если бы я была мори, то была бы краше, – пробормотала я.