Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)

Он говорил это, чтобы воссоединить меня с Эдвардом, но его слова запали мне глубоко в душу.

В мире более двадцати семи миллионов людей живут в рабстве, попавшие в ловушку, используемые для физического труда или сексуальных утех. Половина из них – дети. Только в Соединенных Штатах около трехсот тысяч детей находятся под угрозой порабощения, около трех миллионов уже живут на улицах, треть из которых уже через сорок восемь часов такой жизни уходит в проституцию. Средний возраст тех, кто работает в порноиндустрии и проституции в Америке – от двенадцати до четырнадцати лет, и хотя их рассматривают как преступников, на деле это жертвы. Их жизни им не принадлежат, у них нет права прекратить это, они не хозяева своих тел.

Работорговля – один из наиболее прибыльных видов криминальной деятельности, она приносит тридцать два миллиарда долларов дохода в год. Это больше, чем прибыль «Найка», «Гугла» и «Старбакса» за все последние годы, вместе взятая. В тысяча восемьсот пятидесятом году, за десять лет до того, как рабство в Америке было запрещено, средняя стоимость раба была сорок тысяч долларов, сегодня можно купить человека за девяносто. Девяносто долларов. У большинства людей обувь стоит дороже, они не знают, что могут купить за эту цену живого, дышащего человека. Доктор Каллен заплатил за меня намного больше, около миллиона долларов, но даже этого мало.

Человеческая жизнь не имеет цены. Людей нельзя продавать… ни при каких обстоятельствах.

Нет возможности посчитать число всех жертв, ибо правда в том, что большинство из них никто не знает. Это фантомы, скрытые от общества, без личности, их никто не замечает. Но я вижу их, я знаю, что они есть, потому что я была одной из них.

Они натирают полы и готовят еду, которую не смогут поесть. Они собирают хлопок и делают одежду, которую никогда не смогут купить. Она собирают урожаи бобов какао и готовят шоколад, который никогда не попробуют. Семьдесят процентов какао-бобов поступает из Западной Африки, где порабощено около пятнадцати тысяч детей, работающих на полях. Каждый раз, когда Эдвард покупает «Тоблерон» в магазине, я думаю, чьи руки делали его. Может, какому-то ребенку пообещали купить велосипед, и он согласился помочь, только чтобы выбраться из заточения в маленькой комнате с десятками других детей, а потом его заставили работать двенадцать часов в день и избивали до смерти, если он делал ошибки? Такое произошло с одиннадцатилетним мальчиком Али Диабатом… а другие?

Конечно, они есть.

Они стоят на перекрестках и около домов, продавая себя за деньги, которых не получат. Когда-то я ехала по Южной улице Доктора Мартина Лютера Кинга в Чикаго и видела проституток, стоящих вдоль дороги. Я задумалась, сколько из них попали туда по собственной воле, какие у них истории. Возможно, они встретили в интернете мужчину, который убедил их сбежать из дома, обещая такую желанную для подростков свободу, а когда они прихали, то попали в ловушку? Заставляли ли их заниматься сексом и продавать свои тела другим под угрозами побоев, если они попытаются сбежать? Я знала, что такое возможно, учитывая, что случилось не так давно с четырнадцатилетней девочкой из Канзаса, которую завлек в Чикаго мужчина из всемирной паутины. Вопрос в том, сколько таких…

В этом есть своя ирония – видеть проституток на улице Доктора Мартина Лютера Кинга. Я думала, знают ли они, какая судьба была у этого мужчины, была ли у них когда-нибудь возможность ходить в школу и слышать его речь «У меня есть мечта» (1)? Он мечтал о мире, где все будут равны, где никто не обидит слабого и судить будут лишь по характеру. У них самих есть мечты? Хотят ли они жить в лучшем мире, чем тот, который у них есть сейчас? Уверена, что хотят, я помню, как росла в сарае в Финиксе. Даже в минуты самого черного отчаяния, когда надежда умирала, я продолжала мечтать.

Долго время я ощущала вину за смерть матери Эдварда. Элизабет Каллен потеряла свою жизнь, пытаясь спасти мою, пытаясь избавить меня от такого детства, которое было у нее, но, в конце концов, я поняла, что это не моя вина. Не удивительно, что Джаспер вспоминал мать, говоря эти слова. Nella vita – chi non risica – non rosica – именно так она проживала свою жизнь. Просто выжить для нее было недостаточно, как не было достаточно и для меня. Она знала, что в жизни есть намного больше, и ничего не делая, ничего не получишь. Она стремилась сделать мир лучше – если не для себя самой, то для своих детей. Так поступают многие из нас… иногда мы все просто должны.

Жертвенность.