Декоративка. Книга 2

Идеи Фланы – это задумки ребенка. Она никогда не просчитывает последствия, и иметь с ней дело можно только, если быть уверенным, что она точно выполнит указания. Вазраг и Ванде держали ее в кулаке, но с тех пор, как  девчонка стала моей опекуншей, следить за ней приходится мне (парадокс как есть!). Не хотелось бы в очередной раз рисковать.

Я покачала головой, но девушка уже загорелась идеей:

— Что ты  боишься? Я гуи за перегородку  отведу, и закрою. Ты просто постоишь рядом,  посмотришь на него, заодно воздухом подышишь и поглядишь на долину свысока. Вид оттудова открывается  красивишный!

— Перегородка? Это точно безопасно?

— Конечно! — уверила Флана.

«Опасно», — перевела я ее ответ, но отказываться не стала. Постоянное пребывание в комнате, этот нескончаемый домашний арест уже начал дурно влиять на мою психику, так что я все-таки решила прогуляться, пусть и к гуи.

На следующий день были назначены очередные состязания, но уже попроще, чтобы дать остальным мужчинам доступ к  мэзам.  Во дворе сооружали нечто вроде полосы препятствий; мужики  работали, а подростки бегали вокруг с возбужденным видом и скорее мешали, чем помогали. Заметив мальчика лет пяти, я  так и встала. Маленьких детей в этом мире я видела совсем мало, из чего складывалось ложное впечатление, что дети здесь вовсе не рождаются.

Ребенок посмотрел на меня с любопытством, и я тут же опустила стеклышко. Как можно рожать детей, как можно приводить их в этот проклятый злой мир? Ах, Лена, никогда мне тебя не понять…  Флана потянула меня за собой,  и я выкинула эти мысли из головы.

Нам повезло, мы каким-то образом сумели более-менее незамеченными пройти через двор. Башню гуи я видела много раз и, когда обзавелась стеклышком, разглядела, как она устроена. Внизу – сплошная каменная кладка, а вверху уже куда больше  открытого пространства. Этажи-ярусы  сооружены таким образом, чтобы  через них удобно было влетать и вылетать гуи, и закрываются прочными решетками, а на ночь, изнутри, еще и деревянными панелями, то есть  стен, как таковых, нет, только опоры, крепления для решеток, панели,  перегородки. Каждое утро можно видеть, как вылетает один из дежурных всадников на гуи; завтра очередь Фланы.

Чем ближе мы подходили к башне, тем беспокойнее я становилась. Гуи… я по-прежнему знаю о них очень мало, помню лишь то, что они очень умны и очень опасны. Зен много рассказывал о том, как надо красть яйца гуи, как спасаться от гуи, но только в общих чертах обрисовал, что за создания гуи сами по себе.

По рассказам я решила, что прирученные гуи и дня не могут прожить без своего хозяина, но Флана месяц на кухне отрабатывала без разрешения подниматься в башню, да и Вазраг был  отправлен подальше без своего пернатого. Это значит, птички вполне могут обходиться и без всадника. Я спросила у Фланы об этом, и  девушка рассказала, что взрослые гуи очень самостоятельные.  Они знают, где их «гнездо», где можно охотиться,  а где нельзя, и удержать их взаперти надолго невозможно: орать будут так, что сами сойдут с ума и всех вокруг сведут. Гуи должны быть свободны, и только на ночь решетки в башне закрывают. Но днем любая птичка может улететь, и никто не дает гарантий, что она вернется: на гуи может напасть другой гуи, дикий, или птичка может обнаружить полового партнера и заняться устройством личной жизни (в таких случаях  гуи считается потерянным).

— … Хорошего всадника гуи никогда не бросит, — заявила Флана с уверенностью, что она-то уж точно является хорошим всадником. — У нас с Хинто сильная связь, я его выкармливала, когда он был еще совсем махоньким. Жить без него не смогу, он мое все!  Бывает, летим, и я прям это, сливаюсь с ним в одно, и дышать забываю, до того хорошо!  Отними у меня Хинто, небо, полет – и я тотчас скукожусь и умру!

Я вспомнила, как этот самый Хинто нес меня в когтях, как гудело в ушах, как болели глаза, и подумала, что не всякий человек может полетом наслаждаться… Хотя, наверное,  сверху, на  гуи,  в закрепленном седле, в подходящей закрытой одежде, полет воспринимается иначе.

 У входа в башню нас встретил второй всадник Утхада, рыжий друг Вазрага. Увидев нас, он усмехнулся:

— Что, Фланка, решила накормить Хинто нежным мясцом?

Всадница фыркнула и, вздернув подбородок, сказала:

— Мой гуи людей не ест.

— Такую – съест, — глядя на меня мерзейшим взглядом, тем самым, после которого остается ощущение, что тебя облапали, произнес рыжий. — Я бы съел…

— Нет, — возразила я. — Подавился бы и умер.

— Правду говорят: языкастая дрянь, —  снова усмехнулся второй всадник.

— Вдарить тебе? — поперла на него Флана. Девушка была гораздо  выше и крупнее этого рыжего хама, и вполне могла навалять ему. Это понимали обе стороны, так что  всадник,  в третий раз усмехнувшись, все-таки дал нам дорогу.

 Мы быстро юркнули в дверь, прошли мимо огромных куч сена  к лестнице, ведущей наверх.

— Ты не бойся, Ира, никто тебя не тронет, —  сказала Флана. —  А если попробуют, я им  руки  сломаю, вот!