Декоративка. Книга 2

«Да, да… Вот только когда Вазраг всерьез мне угрожал, ты чуть не умерла от страха. Получается, только его ты боишься,  прелесть моя двухметровая?»   

Флана сводила меня на второй и третий  закрытые ярусы, показала, где  хранятся амуниция всадников, ремни  и застежки, а также седла и сооружения для перевозки грузов и пассажиров. Флана разрешила мне залезть внутрь одного из них. Усевшись на мягком сиденье, я закрепила себя ремнями, и, выглянув в щель, через которую можно было  смотреть, спросила, летала ли сама Флана когда-то в такой штуке. Девушка ответила, что летала, и начала бешено трясти «перевозку», имитируя полет на гуи.   Вместо того чтобы испугаться, я рассмеялась, и  взяла с всадницы обещание, что она обязательно меня вот так  «полетает».

Затем я, еле выпутавшись из ремней, вылезла из этой тесной перевозки и стала рассматривать все остальное. Чего там только не было! И железные крепления, и веревки, и оружие, и всякие щипцы,  склянки с мазями, жиром… Флана трещала без умолку, поясняя, что для чего нужно, но я не запоминала – слишком много сбивчивой информации.

— Теперь к Хинто! —  блестя глазами, сказала всадница, и крепко ухватила меня за руку. —   Решетки уже закрыты,   надо и панели закрыть.   Сначала я одна зайду, отгоню гуи за  перегородку внутреннюю, решетчатую, которая ярус на две части делит, а ты потом. Хинто сонный будет, орать не станет, но если что,  выходи за дверь. Но ничего не будет, обещаю! Пока совсем не стемнеет, постоим, посмотрим на него, на закат… Это я обожаю тоже!  Ты только это, смотри, не поскользнись, иногда Хинто   так по обгадит, что и ступить некуда… Упадешь, а там камень, солома-то не особо  поможет, и считай потом косточки…

— Знаешь, Фланка, — опасливо протянула я, — пожалуй, не стоит мне подниматься. Ни к чему ни себя, ни гуи нервировать.

— Идем-идем! Гуи они это, к людям привычные. Ванде сюда часто поднимается, Драган, и  мальчишки тоже бегают на гуи глядеть,  и никогда ничего. И с тобой ничего не случится! Ты же со мной!

«Вот этого я и боюсь».

Что бы я ни решила, Флана уже тащила меня за собой, а учитывая ее габариты и силу, у меня не было шансов на освобождение. Смирившись, я  перестала упираться, и последовала за девушкой к лестнице. Поднявшись на нужный ярус, мы подошли к двери, которая закрывалась на обыкновенный засов.

Флана отрыла ее и вошла внутрь, я же, встав за дверью (какая-никакая, а преграда) и вооружившись третьим глазом, осторожно выглянула из-за нее.  В розово-желтом закатном свете можно было разглядеть  покореженные каменные стены, перегородки, тоже покореженные, пол, устланный соломой и заляпанный серо-бурыми испражнениями, остатки мяса, пух… Воняло знатно; я поморщилась, но быстро привыкла.  Флана зашла за перегородку, так что  я не могла ее больше видеть, зато могла слышать – ее шаги, голос, объясняющий, что у нас гости, и гуи…

Раздался скрежет, затем скрип, и всадница позвала меня:

— Ира! Иди сюда! Я закрыла  Хинто!

— Точно? — крикнула я.

— Точно!

«Она не настолько бесшабашная, чтобы обманывать», — сказала я самой себе и, набравшись храбрости, вошла внутрь. Осторожно пройдя по соломе, я выглянула за угол, и, разглядев, что перегородка действительно есть, и что гуи по ту сторону, подошла к  всаднице; в спину дул ветер,  закатный свет удачно лился  в нужную сторону. Девушка взяла меня за руку и подвела к самой перегородке.

— Посмотри, какой он, — влюбленно проговорила она.

Хинто давно уже почуял меня, но близко к перегородке не подходил. Я видела его смутно, потому как он скрывался в тени, но могла угадать размеры, да и его белые штанишки из перьев выделялись.

Флана стала рассказать о своем друге и подманивать его подойти поближе, но эта громадина явно меня опасалась, как и я ее.

— Сонный, — вздохнула разочарованно всадница. — Ладно, идем на закат поглядим!

Против этого я ничего не имела. Подойдя к решетке, мы стали смотреть на долину; окно моей комнаты выходило на горы, так что я была рада поглядеть на что-то другое.  Ухватившись за решетку, я стала любоваться закатом. Смазанный кружок солнца медленно исчезал где-то за  холмами, гасли яркие закатные краски, тускнело небо…

— Красиво, да? — спросила Флана.

— Да, красиво, — ответила я.

Мы  обе не отличались  особенной поэтичностью и не могли словесно отобразить то, что видим, но слова бы тут только помешали. Так что мы делали единственно правильное – смотрели, думали…

Я покосилась на Флану, и, увидев, какое у нее одухотворенное лицо, улыбнулась. Когда она рассказала мне про Вазрага, я  подумала, что здесь, в Утхаде, девушка несчастна. Но это не так… У нее есть Хинто, полеты, башня, вот эти закаты, есть предназначение, цель, работа, обязанности. Это ли не счастье, быть на своем месте и делать, что нравится?

А я давно уже не делала ничего для души, не рисовала…  Потому что я не живу здесь, в этом мире, а выживаю. Единственное, что я сделала не для выживания, а  вопреки – это та близость с Зеном, в темноте, в коридоре…

— Все, — вздохнула Флана, — свет ушел. Надо закрыть решетки панелями.