Декоративка. Книга 2

Зен побыл с ней еще немного, затем   закрыл решетки, деревянные панели, и еще раз подвел меня к гуи. Арта  поизучала мое лицо, подергала за волосы, пихнула в грудь и плечи, проверяя  мою устойчивость, затем попыталась  снова снять с меня сапог.

Я уже не боялась так, и, глупо улыбаясь, говорила с ней, называя хорошей девочкой, умницей, красавицей… В какой-то момент она  отошла от нас и стала тереться о стены. 

— Я постоянно вспоминаю, — сказал вдруг Зен, — как хотел сломать Арте шею и оставить в той пещере, а ты останавливала меня. Ты была готова бороться со мной за нее, а бороться со мной дело гиблое…  Я знаю, насколько тебе претит материнство, но, Ира, какой матерью ты могла бы стать!

Эти слова ударили меня, как ток.

Мать? Я? В этом мире? Никогда.  

Зен прижал меня к себе, защищая от ветра, и я закрыла глаза.  Не хочу думать о плохом,  и не буду… Сегодняшний вечер выдался неожиданно  ярким,  и принес мне столько впечатлений…  Пусть они останутся в памяти как  счастье.  Адреналиновое, запрещенное счастье.  

Глава 17

Бомба тикала, и это я ее запустила. Если бы я придерживалась своего плана,  меня было бы сложно подставить или улучить в чем-то, а так, я дала своим тайным недругам достаточно возможностей, чтобы уничтожить меня. 

Состязания продолжались. Нужно же было как-то развлекать мэз, и нужно же было как-то организовывать  мужскую очередь в их постели? Я присутствовала на всех игрищах, но больше не выходила в самую толпу вместе с Фланой, а наблюдала за всем, стоя рядом с Вандерией, Драганом  и двумя мэзами. Обе проявили ко мне интерес, но не как к человеку, а как к собачке со странным окрасом:  мила, необычна, но это всего лишь «собака».

Этим изнеженным холеным созданиям, на чьих лицах краски и пудры было столько, что, приложив к ним лист бумаги, можно было получить отпечатки,  становилось не по себе, когда я подходила. Еще бы! Ванде не распространялась о том, что это я  готовила для них покои, подбирала предметы обстановки,  и тем более не упоминала, что я отлично рисую, так что  они считали меня дикаркой, ничего не знающей и ничего не умеющей.  И – бывшей декоративкой, страдалицей, пережившей ужасы Ниэрада; живым примером того,  как мучают и калечат психику женщин в империи.

Разумеется, несчастной и дикой я не выглядела, но для  этих дамочек это не имело значения: они  относились ко мне очень по-доброму, но, опять же, как к  полуслепой собачке, которая не достойна того, чтобы разговаривать с ней по-человечески. Они хвалили меня за выбор платья, спрашивали, кто так красиво заплетает мне косу, улыбались дежурно, и отворачивались, ведь их занимала важнейшая, можно, сказать, стратегическая задача: кого же  пригласить этой ночью?

Эта же мысль занимала ум  Вандерии. Она продолжала играть роль добрейшей «мамочки» и постоянно осведомлялась, как мне живется, всем ли довольна. Я отвечала, что всем довольна, а про себя думала, что рассказал ей обо мне Кетней, и когда?

Но вернемся к стратегическим задачам Мэзавы, игрищам и постелям мэз.

Как сказала Флана,  все всадники Утхада уже успели поритуалиться с мэзами. Все, кроме Зена…  Странно, не так ли? Поначалу, глядя на своего имперского волка в толпе, ждущего очереди, чтобы  себя показать, я жутко нервничала и психовала. Если он выиграет, то… Однако Зен стабильно держался в середняках. Руки у него оказывались слабоваты, и он падал с перекладины;  дыхалка подводила, когда мужчины выясняли, кто всех быстрее;   выпущенные им стрелы летели мимо цели… Зен  старался казаться обычным мужиком средних способностей. Каждый раз, когда он проваливался,  мое тщеславие торжествовало, ведь я знала, что делает он это для меня. Но проигрышей  было мало, чтобы избежать ритуалов.

Зен выделялся ростом и сложением, цветом волос, в нем не было ни единой азиатской черты,  в отличие от местных полукровок. И он хорош собой… Даже если бы он перестал бриться, начал надевать грязное старье, горбиться, это бы не помогло – фактуру не спрячешь. Та же  Флана  своему виду внимания совсем не уделяла и за одеждой не следила,  да и питалась кое-как, но при этом оставалась валькирией модельной внешности.

Я ждала, когда же настанет черед Зена ритуалиться, и задыхалась от ревности. Но Флана, которая была в курсе, с кем сегодня мэзы проводят время, никогда про него не упоминала. Ответ мне дал сам Зен, в  один из тех редких моментов, когда нам удавалось уединиться.

Оказывается, еще до  прибытия мэз Вандерия пообещала ему во время очередного сеанса с пиявками, что у него будет ритуал с каждой из мэз. Но Зен отказался от такого заманчивого предложения. Он заявил, что если бывший имперец, который итак уже очень хорошо устроился в крепости, получит еще и мэз, безо всяких усилий, то это не понравится остальным, и добавил, что «ритуалов» в его жизни будет еще очень много, а пока он легко может потерпеть, чтобы укрепить свое положение.