Декоративка. Книга 2

Пока мной занимались, я только и могла, что томно отвечать на уточняющие вопросы.  Со мной работали несколько человек: кто-то мыл тело, кто-то массировал его,  кто-то намыливал и ополаскивал волосы, кто-то  занимался ногтями, кто-то удалял лишние волосы с тела… Отдаваясь заботам банщиков, я забывала о том, для чего меня готовят и что мое положение все так же шатко. Напряжение из меня буквально выдавливали  и вымывали…  Это и правда не сравнить с торопливым омовением или принятием ванны. Это тоже, в своем роде, ритуал.

Мы покинули термы ночью;  перед уходом нам предложили  выпить еще чая, с воздушными сладкими пирожками, и мы не отказались. Теперь у меня во рту стоял сладкий вкус. Не надо было на сладкое налегать, лучше бы я просто чая попила…  

— Как ты себя чувствуешь?  — спросила Распорядительница. Она сама не мылась, ждала меня все это время в помещении  с фонтанчиками.

— Как будто заново родилась, — сонно ответила я.

— Так и есть, Ирина… Подожди немного, и ты действительно заново родишься в Мэзаве.

Да-да, конечно… Я зевнула и прислонилась головой к стенке носилок.  Как же спать хочется…  Наверное, в эту ночь, после бани, мне удастся быстро заснуть и, надеюсь, крепко, без всяких призрачных видений… Скорее бы оказаться в кровати…

Кстати о скорости. От Северной башни до терм нас несли совсем недолго, и, по сути, обратно  мы должны были уже вернуться. Я приоткрыла  отяжелевшие глаза и спросила хрипло:

— Далеко до башни?

— Спи, Ирина, —  промолвила загадочно Распорядительница.

Что-то  в ее голосе было такое…

«Это было не похмелье, и не простой чай я пила сегодня, — догадалась я, и попыталась встать,  зацепившись руками за стенки носилок, но пальцы  лишь царапнули по ним, а  затем руки безвольно опустились.

Во рту было сладко. В голове – вата. Я проигрывала сну и понимала теперь, что не от похмелья сегодня мучилась…

— Скоро начнется новая жизнь, — шепнула мэза и, приблизившись, подложила подушку мне под голову. Я попробовала шевельнуться еще, но не смогла.

Сон окончательно меня подчинил.

Распорядительница пошла мне навстречу и взяла за руки.  

— Все хорошо, —  ласково проговорила она. —  Отныне все будет хорошо. Ты помнишь меня?

Я кивнула и вздрогнула: прохладно.

— Безупречная, — шепнула Распорядительница, отходя на шаг, чтобы лучше меня видеть. — Безупречная! Как я рада поздравить тебя первой, мэза Ирина!

Голос женщины сбился от волнения, а может, от перенасыщения эмоциями. Не понимая, о чем она говорит и почему мне так зябко, я нахмурилась и огляделась.  Вокруг было светло и пустынно; откуда-то сверху падал золотой солнечный свет, и почему-то все мне виделось четким и ясным. А еще странный запах витал в воздухе… Я поморщилась и чихнула.

Распорядительница умиленно улыбнулась.

— Что такое?  — спросила я, и не узнала собственный голос. Спокойный, нежный… так, значит, звучит мой голос?

— Великая матерь благословила тебя, — объяснила мэза, и  повела меня за собой.

Мы спустились по ступенькам, и подошли к  зеркальной стене. Две женщины отразились в нем…

— Безупречная, — повторила благоговейно Распорядительница, и сделала ритуальный жест рукой. Ее двойник в отражении поступил так же. Другой двойник, мой, застыл изваянием – белым и обнаженным…

Неужели это я?..

— Подойди ближе, —  подтолкнула меня вперед мэза, и я сделала несколько шагов к  зеркальной глади, показывающей незнакомку – высокую,  тоненькую, с пышными, волнистыми, падающими на плечи и грудь  волосами, которые не назвать ни темными, ни светлыми…

Я подняла руки и провела пальцами по своим плечам – пальцы ощутили бархатистую мягкость  и гладкость.

— Никаких следов империи не осталось на твоем теле. С течением времени пропадут и душевные шрамы… Смотри на себя, Ирина. Смотри! Ты мэза!

Я продолжала хмуриться, глядя в зеркало, и никак не могла вспомнить, какое же несоответствие меня беспокоит. И вдруг – вспышка-догадка. Я себя вижу! Вижу издалека, во всех подробностях! Вижу лицо, губы, брови!

Порывисто развернувшись, я стала смотреть по сторонам. Другая стена не была зеркальной, и представляла собой обычную белую поверхность; вдалеке, перед поворотом, виднелась колонна, а под ногами были молочно-белые плиты в серых прожилках…

Я  вытянула вперед руку и посмотрела на свои пальцы. Это было предельное расстояние, на котором я хорошо видела прежде… но теперь я четко и ясно вижу  вдаль! Каждую плиточку, каждую щелочку!  Мои губы задрожали.

— Я вижу, — шепнула я, и повернулась снова к Распорядительнице. — Я же была слепа, как крот… а теперь все вижу! Это обман, сон, видение?

— Правда, Ирина. Это правда. Великая матерь тебя благословила.

— Я… это не уйдет, мое зрение? Все так  и останется? Я буду видеть?

— Навсегда, — пообещала мэза,  и снова взяла меня за руку. — Ты долго будешь здоровой и молодой… Таков дар Великой матери тебе.  

— Как это… не помню…  — сбивчиво залепетала я, ощущая восторг из-за того, что зрение восстановлено, а шрамы с тела пропали, и смятение – потому что не помню, как это произошло, и не понимаю как, собственно, в условиях Циты такое можно провернуть.