Декорации смерти

– Можешь обижаться на меня, конечно, но я посоветую тебе быть осторожнее, это во-первых. А во-вторых, тебе надо готовиться к подобным разговорам, встречам. Ты неподготовленная и такая вся из себя спонтанная, веселая, легкомысленная… Тебя могут просчитать и поймать на крючок, с которого ты не слезешь…

– Наташа, да что с тобой?

– Пока тебя не было, мне звонил Петр. Он сказал, что недавно разговаривал с Борисом и что тот согласен на развод…

– В смысле? – Женя почувствовала, как волна нервной дрожи прокатилась по телу, в ушах зазвенело. И весь сегодняшний день, ее бестолковые разговоры с Масленниковой и ее подругой вдруг показались ей такими ничтожными и, главное, стыдными, что она и вовсе упала духом. – Он хочет со мной развестись? – Она копила в себе ярость, чтобы взвиться и выпалить, что, мол, она уже давно готова в такому повороту событий, как вдруг услышала:

– Ты не так поняла или же это я неправильно выразилась. Борис думает, что ты разлюбила его и что это ты хочешь развод. А он, напротив, любит тебя и думать боится о разводе. Но сказал Петру, что, если ты на самом деле так несчастна с ним и хочешь свободы, что ж, он отпустит тебя…

– Наташа… Какой развод? С чего он взял? Это же только мы с тобой могли говорить об этом, я могла вспылить…

– Если ты помнишь, то я, напротив, советовала тебе ни в коем случае не разводиться и просто жить так, как хочется, но под крылом мужа…

– Ну тогда и разговора никакого нет. Все! – Женя стиснула ладони, хлопнула ими скользящим движением, словно стряхивая невидимые крошки, хотя на самом деле это были ее страхи. – Чтобы не думать обо всем этом, может быть, навестим старшего брата Виталия Корнетова? Ребров сказал, что Роман Корнетов единственный близкий человек журналиста. Нам просто необходимо с ним поговорить.

– Да, разумеется. Но только не забывай, что с ним, вполне возможно, уже поговорили и все, что необходимо для следствия, он как бы уже рассказал. Вот и подумай, кем ты представишься, как вы познакомитесь, словом, начни хотя бы с этого Корнетова планировать свои допросы-вопросы.

– Ну хорошо… Подумаю.

И в эту минуту она вдруг поняла, что в голове у нее гуляет ветер, теплый майский ветер, надувающий полосатый красно-белый тент летней террасы.

И ведь отказаться уже невозможно. Ей не было дела до того, что подумал бы в этом случае о ней Ребров, скажем, или Борис, Наташа.

Ее ужасала мысль, что в случае ее отказа от участия в расследовании в ней разочаруется Павел Журавлев. И тогда она не сможет видеть его так часто, как ей бы этого хотелось и что было бы возможно в случае, если бы она помогала им.

Почему так? Почему она так робеет перед этим Журавлевым? Почему у нее сильнее бьется сердце, когда она просто слышит его имя? И почти теряет сознание, когда видит его, слышит его голос. Что это за чувство такое ненормальное?

Вот с Борисом такого никогда не было. Она пыталась вспомнить, как начинались их отношения, какие чувства испытала она в тот день, когда он, еще недавно жесткий и вечно подтрунивавший над ней хозяин дома, где она была домработницей, вдруг схватил и поцеловал ее. Признался в том, что неравнодушен к ней с первого дня их знакомства. Конечно, это ее потрясло, ошарашило, и от прикосновения к нему ее словно ударило током. И она завелась, возбудилась, отозвалась на его страсть…

Но с Павлом все по-другому. Он был настолько нежным, ласковым, что от одного даже воспоминания о нем она становилась счастливее. И вот как все это совместить – ее пробуждающиеся чувства к Павлу и стыд перед мужем?

– Мы сейчас домой? – Наташа прервала поток ее мыслей. – Ты отдохнешь, подготовишься, подумаешь, как подъехать к этому цветочному королю…

– К кому-кому?

– Роман Корнетов, насколько я поняла, занимается цветочным бизнесом.

– Ясно. Наташа, я понимаю, к подобным визитам надо готовиться и все обдумать, но, с другой стороны, не хочется терять время. Мы же в Москве! Приеду, встречусь с ним, представлюсь, к примеру, фотохудожницей, которой надо подобрать цветы для букета…

– Не пройдет, Женя. Ты думаешь, что он сидит в цветочной лавке и продает цветы? Да у него наверняка где-то офис или же он работает дома. Если уж хочешь сегодня с ним встретиться, то для начала надо бы с ним созвониться, благо номер у нас есть. Ты слышишь меня? Тебе надо позвонить и договориться о встрече.

– Да… Сейчас найду номер и позвоню.

– Так ты придумала, кем представишься?

– Раз он, я имею в виду самого Виталия Корнетова, был не женат, то представлюсь его знакомой. Скажу, что могу помочь найти убийцу, что у меня есть кое-какие соображения и факты… Что мне просто не терпится проверить, тот это человек, которого я подозреваю, или нет. И он клюнет, вот увидишь!

– Я бы клюнула, это точно. Что ж, вперед, звони!

И Женя позвонила. А поскольку волновалась во время разговора, заикалась и не могла подобрать вовремя нужные слова, то Роман Корнетов мог запросто воспринять это как реакцию девушки на смерть приятеля.

– Да, хорошо, я поняла. Записываю адрес… – И Женя вслух произнесла адрес офиса, чтобы Наташа успела записать. – До встречи.