Декорации смерти

Меня воспитывала бабушка. Светлый человек. Душевная и очень добрая женщина, которая в каждом видела только добро, положительные черты. И меня к этому приучила. Вот почему я получилась такой доверчивой дурой. Будь у меня другое окружение, родители, к примеру, которые открыли бы мне глаза на мир, объяснили, что, помимо близких и родных людей, друзей, существует еще и настоящее зло, научили бы меня различать его, глядишь, и я выросла бы более подготовленной к реальной жизни. Знала бы о существовании жестокости. Нет, конечно, я нормальный человек и знала, вернее, слышала о том, что мир жесток, но мне почему-то казалось, что зло обойдет меня стороной. Что вся грязь и боль где-то там, далеко от меня или вообще в кино. Я была обласкана своей бабушкой, мне с ней так хорошо и спокойно жилось, и я почему-то была уверена в том, что, когда вырасту, мне на моем жизненном пути будут попадаться только хорошие люди.

Она ушла, когда мне оставалась неделя до поступления в медицинское училище. Но после похорон я даже из дома не могла выходить. У меня внутри словно все замерзло. Я не понимала, как теперь жить дальше. Ведь я осталась совсем одна.

В квартире стало так тихо. И так страшно. Меня навещали подруги, звали куда-то с собой, то на день рождения, то просто на вечеринку или в кафе выпить кофе или пиво, но я не могла, не хотела. Моя жизнь замерла и словно потеряла всякий смысл. А еще мне постоянно чудился голос бабушки. Иногда я словно слышала ее тихие неторопливые шаги в квартире, и казалось, что вот сейчас она заглянет в мою комнату и позовет меня завтракать, скажет, что напекла блинчиков… Она была чудесной женщиной, и мне ее страшно не хватает. И кто знает, как сложилась бы моя судьба, если бы она была жива. Уж точно не так, как сейчас…

…На мое голое тело был наброшен длинный черный мужской плащ. Я сидела в самом углу вагона, вжавшись в сиденье, и не знала, куда еду и что будет с мной дальше.

Меня насиловали три дня. А потом выбросили из машины неподалеку от станции метро, прямо на дорогу, в грязь. Ноябрь, холод, дождь, и я лежу на обочине, разглядывая сквозь слезы красную, дрожащую и расплывающуюся, но такую спасительную букву «М». Метро. Мне тогда даже это слово показалось родным. Там тепло, там люди, пусть их и не много в этот поздний час.