Декорации смерти

…Когда за дверью послышались шаги, она чуть не сбежала – так было страшно. Так бывает, когда чувствуешь вину. Когда понимаешь, что делаешь что-то нехорошее, когда преступаешь грань за гранью. Преступаешь, значит, преступница.

Он увидел ее в глазок, это понятно. И дверь открыл не сразу. Скорее всего, ему надо было одеться, хотя бы слегка привести себя в порядок. Значит, он ее не ждал, его не предупредили о ее визите. Потом за дверью принялись беспрестанно чихать.

Бедный, бедный, бедный… У нее самой защекотало в носу, словно ее заразили звуки чихания.

– Женечка, минутку… – донеслось до нее. И снова чих!

– Паша, будь здоров, – сказала она тихо, но так, чтобы ее услышали.

Наконец дверь распахнулась, и она увидела Павла. Ей показалась, что он даже похудел. В спортивных штанах и белой майке, растрепанный, с распухшим красным носом, он все равно был красив.

Женя с трудом сдерживалась, чтобы не приблизиться к нему и не обнять. Но здравый смысл подсказывал, что так недолго и заразиться. Хотя разве уже то, что она стоит рядом, на расстоянии вытянутой руки, в облаке микробов или вирусов, не опасно? Она все отлично понимала, когда мчалась сюда. Знала, что может заразиться и что заразит Мишу, Бориса, Наташу – да всех домочадцев, и все равно приехала!

«Какая же я дура!»

Мысль, что все влюбленные теряют на время рассудок, не грела. И даже представляя на своем месте Наташу и зная, что она поступила бы точно так же, она не могла почувствовать облегчение. Этот визит и есть само безрассудство. Легкомыслие.

– Привет… – сказала она, чувствуя, как ее голова словно начинает наполняться горячей кровью, и вот она уже предательски стучит, пульсирует в висках. И убегать поздно. Все, она здесь. И стоит перед простуженным, больным человеком, и ей надо что-то говорить, как-то объяснить свой приход.

– Женя, входи! Ты чего замерла-то? Только я могу тебя заразить… Знаешь, так чихаю, что не могу нормально глаза открыть… Постоянно зудящее и щекочущее желание чихать без остановки. Что-нибудь случилось?

Он должен был, конечно, задать этот вопрос. Это естественно, да только прозвучало это так, как если бы ему и в голову не пришло, что она может заявиться к нему не только когда что-то случается или по делу, но и просто так, хотя бы чтобы просто увидеть его.

– Валера сказал, что ты заболел. Я мимо проезжала и решила проведать тебя. Скажи, что надо купить в аптеке…

Ну да, так он и поверил, что мимо проезжала.

– Ничего не надо. Спасибо, у меня все есть. Проходи, будем чай пить.

Женя вдруг поняла, что приехала с пустыми руками. Она так четко представляла себе первые минуты их встречи, что была уверена, что ей придется пойти в аптеку, и вот тогда она купила бы продукты или сладости к чаю. Но если в аптеку не надо, то, получается, что ей и выходить-то незачем. И почему она такая глупая?! Почему пришла к больному с пустыми руками? Не могла предвидеть и другой вариант.

Квартира не была похожа на жилище молодого мужчины, скорее всего, она принадлежала родителям Павла. Вытертые ковры, старая мебель, репродукции русских художников на стенах, кое-где вязаные кружевные салфеточки и особый запах, какой бывает в старых, набитых старьем домах.

– Это квартира моей бабушки, она в санатории, и я, пока идет ремонт в моей квартире, обитаю здесь. Проходи!

Объяснять, произносить вслух слова о том, что она заглянула к нему просто по-дружески, она, конечно, не станет. Это глупо и может прозвучать как оправдание. В случае, если же он сам захочет выразить свои чувства, обнять, к примеру, то ему это не удастся, поскольку он побоится ее заразить. И как же тогда узнать, рад он этой встрече или нет? А что, если она своим приходом поставила его в неловкое положение? Что, если он, к примеру, ждет другую женщину?.. Мысли упорно двигались по кругу одни и те же.

– Женя, спасибо, что пришла… Ты даже представить себе не можешь, как я рад, – услышала она. – Так хочется тебя обнять…

– Нет-нет, пожалуйста, не надо… – Она в шутку отскочила от него на пару шагов. – Заражу еще все семейство Бронниковых. Я чего пришла-то? Хотела рассказать тебе о том, что общего я обнаружила у наших жертв… Может, тебе покажется это ерундой, да и Ребров отнесся к этому как-то несерьезно, но я все-таки предлагаю тебе выслушать меня внимательно и сделать выводы… Речь идет о виноградных веточках.

– Пожалуйста, не надо сейчас о жертвах. Мы здесь с тобой одни. Нас никто не услышит. И мы можем спокойно говорить о нас.

Он не должен был в такой момент чихнуть, но все-таки чихнул, потом и еще раз.

– Паша, давай ты попаришь ноги, вот увидишь, тебе станет легче. У тебя горчица есть?

Она забыла купить горчицу. Так разволновалась, что и не вспомнила слова Реброва, что вряд ли у Журавлева есть горчичный порошок.

– Нет, у меня только дижонская горчица, – улыбнулся Павел. – Разве что ею намазать ноги, а заодно и нос…

И они расхохотались.

– Покажи, чем ты лечишься.