Декорации

Медленное дыхание выдавало скопившуюся в нём тяжесть, и это при том, что здоровье его было в отличном состоянии – как по заверению врачей, проводивших осмотр раз в год, так и по его собственным ощущениям. В здоровом теле – здоровый дух, так решил он для себя много лет назад. И дело было не только в возрасте, куда важнее для него был контроль и выжимка всех ресурсов его организма для максимальной работоспособности как сейчас, так и в будущем. Нет, со здоровьем у Итана Майерса проблем не было. И это, неожиданно для него, стало проблемой. В той же степени, с которой он понимал и регулировал работу организма, метко и почти без погрешности реагирующего на те или иные продукты питания, лекарства и физическую нагрузку, словно это некий механизм, где он – механик, Итан с каждым днем всё больше боялся потерять контроль над разумом. Это казалось ему парадоксом: тело и ум – это единое целое, но работа их, как показывает его личная практика, не позволяет держать темп работы в тандеме. Что ещё более забавно, как ему казалось, и от чего даже возникала некая усмешка над самим собой, так это то, что он, Итан Майерс, потратил годы на то, чтобы понять, как устроена работа ума и непосредственно человеческого мозга. Но ему так и не удалось найти путь к повышению собственного интеллекта, во всяком случае, без механического вмешательства. А ведь именно подобная практика – печально известная история с чиппированием – в итоге, и привела его в эту точку времени и пространства.

– Вы выглядите расстроенным, Итан, – произнёс мягкий женский голос, от чего не сразу, но он среагировал, подняв глаза, вернувшийся из глубочайших размышлений.

– Я это знаю, – тяжелым голосом произнес он, размышляя как бы вслух, – но куда важнее то, что на самом деле это – не важно… Так же не важно, как и всё то, что мы представляем собой в жизни до тех пор, пока кто-то этого не заметит, а чаще всего это происходит тогда, когда уже поздно что-то менять…

– Вы считаете, что люди были несправедливы к вам и вашей работе, Итан?

– Смотря, что считать справедливостью.

– Определение справедливости крайне обширное, даже имея два основных типа уравнительная и распределительная…

– Но разве это практично? – Немного несдержанно вырвалось у Итана, явно нежелающего слушать факты, – когда человек что-то делает, за этим стоит мотив, некая цель, которая определяет его место в окружении, и многие, крайне многие, следуют примитивному желанию доказать свою значимость, даже не думая, справедливо ли будет то или иное действие по отношению к другим людям. Каждый думает лишь о себе, таков удел человека и, как бы образовательная система ни развивала ответственность и дисциплину, всё равно, мы реагируем на обстоятельства, а не занимается структурированием перспективы!

– В вашем голосе много гнева и разочарования, Итан. Что же вызвало это у вас?

– Известно, что… зачем лишний раз повторять одно и то же, будто бы это что-то способно изменить.

– И всё же вы здесь. Смею предположить, цель нашей беседы не в практике полемики.

Итан всё не мог сконцентрироваться, словно увиливая от темы, которая точно игла проходила сквозь его ум.

– Недавно умер близкий для меня человек… она… она была хорошим другом, хорошим человеком… теперь её нет. Сразу уточню – я знаком со смертью. К счастью или нет, но ещё в детстве я узнал, что это такое, как с этим жить и как не позволить себе сломаться под натиском боли. Но проблема в том, что в этот раз, смерть была неожиданной… несправедливой… она не должна была умереть, не должна…

– Это крайне трагично, я понимаю, – Итан проявил заинтересованность, – но смерть – естественный исход жизни, с этим, к сожалению, ничего не поделать.

– Я понимаю, если бы это случилось от старости, если бы просто пришло её время… понимаю, правда. Только это – не тот случай.

– Вы считаете себя виноватым?

– Разве что в бездействии, или невозможности предвидеть события, отнявшие её жизнь.

– Вы вините себя, Итан? – Снова прозвучал вопрос, словно произнесенный обвинительным тоном.

– Отчасти, да, но не в этом моя проблема. Я прекрасно понимаю, что не могу знать все и быть везде и… я не всесилен, это я тоже понимаю.

– Это хорошо, нельзя брать на себя слишком много. Надеюсь, это не оскорбит вас, но я всё же хочу узнать, честно и без отговорок, что вас тревожит? На самом деле.

– Я понял суть вопроса!

– Так же надеюсь, вы понимаете, что я не смогу помочь, если вы и впредь будете отстраняться от изначальной проблемы вашего состояния, всё же, вы, Итан, человек образованный и умный, так используйте свой ум. Я знаю, вам нравится прямота, так почему мы тогда обсуждаем нечто поверхностное, нежели центровое.