Декстер во мраке

— Уже поздно, — сказал я Деборе, — надо отвезти детей, пока их мать не поджарила меня.

Дебора посмотрела сначала на Коди, потом на Эстор, а потом на меня и кивнула:

— Давай.

Глава 19

Я ухитрился доставить детей домой прежде, чем терпение Риты переполнило чашу, но оно было близко к краю, и легче от этого не стало, особенно когда она узнана, что дети видели отрезанные головы. А глядя на них, можно было сказать, что день удался. Новое устремление Эстор стать похожей на мою сестру отвлекло Риту от ее гневливого настроения. В конце концов, чем раньше ребенок определяется с карьерой, тем лучше — в будущем можно сэкономить кучу времени и нервов.

Было понятно, что у Риты накипело, и нам пришлось стоять под брызгами ее слюны и непрерывным потоком слов. В нормальном состоянии я бы просто улыбался, кивал и продолжал стоять, но мое нынешнее настроение не имело ничего общего с понятием «норма». На протяжении последних двух дней я больше всего на свете хотел спокойно посидеть и подумать о том, куда подевался мой Пассажир, но меня постоянно разрывали на части: Дебора, дети, работа и прочее. Маскировка, которая должна была скрывать, сползла, и все это перестало мне нравиться.

Если бы только удалось улизнуть от Риты и убежать прочь из дома, я бы выкроил немного времени для себя.

И вот под предлогом особо срочной работы, которая не может ждать до утра понедельника, я выскользнул в дверь и отправился в офис, наслаждаясь относительной тишиной и более или менее спокойным движением субботним вечером в Майами.

Первые пятнадцать минут пути меня не покидало ощущение, что за мной следят. Это может показаться смешным, но я ни разу еще не оставался ночью один, и поэтому чувствовал себя беззащитным. Я без Пассажира, как тигр без нюха и клыков: медлительный и глупый, а по спине непрестанно ползают мурашки. Меня охватило предчувствие надвигающегося зловещего ужаса, ощущение, что мне надо развернуться и принюхаться к собственному следу, потому что кто-то уже крадется за мной, глотая слюну. Но больше всего раздражали отголоски той странной музыки из сна, от которой мои ноги судорожно подергивались.

Ужасное ощущение, и если бы я только смог разобраться в своих чувствах, то меня постигло бы мрачное откровение. Я хлопнул бы себя по лбу и зарыл голову в песок, бормоча слова мучительного раскаяния за все времена, когда выслеживал и вгонял в это кошмарное состояние других. Но я не способен на раскаяние, потому что умею только добывать его у других, и думать сейчас мог лишь о том, что произошло со мной. Мой Пассажир ушел, оставив меня опустошенным и беззащитным перед моим преследователем.

Это мое воображение шалит. Кому может прийти в голову отправить Добросовестного Декстера, трудолюбиво пробирающегося по жизни со счастливой улыбкой, двумя детьми и кредитом для свадебного организатора, на стол патологоанатома? На всякий случай я глянул в зеркало заднего вида.

И конечно, никого не увидел; никто не таился позади с топором и остраконом[28] с моим именем. Из-за своего психоза я тупел не по дням, а по часам.

На обочине шоссе Пальметто горела машина, и большинству водителей приходилось объезжать ее слева, при этом либо посигналив, либо крикнув из окна машины. Я свернул около аэропорта и проехал мимо складов. В одном из складских помещений рядом со съездом с Шестьдесят девятой авеню разрывалась сигнализация, а три человека грузили какие-то ящики без особых признаков спешки. Я улыбнулся и помахал им рукой; они не обратили на меня никакого внимания.

Я даже начинал привыкать к тому, что все игнорировали бедного опустошенного Декстера, кроме, конечно, того, кто преследовал меня, если он вообще существовал.

Кстати, о пустоте — я ловко улизнул от Риты, но из-за этого остался голодным и мириться с таким положением вещей не собирался. Сейчас есть я хотел так же сильно, как дышать.

Я заехал в «Полотропикал» и заказал половину цыпленка навынос. Запах немедленно распространился по всей машине, но я все же продержался еще пару миль, ведя машину и борясь с желанием съехать на обочину и впиться зубами в цыпленка.

Однако на парковке цыпленок меня победил и удостоверение при входе в здание мне пришлось доставать сальными пальцами; с них даже едва не посыпалась фасоль, шедшая к цыпленку в качестве гарнира. Зато, добравшись до своего компьютера, я был самым счастливым человеком на свете, а цыпленок превратился в груду костей и приятных воспоминаний.

Как всегда, с полным желудком и чистой совестью мне было гораздо легче переключить мой мощный мозг на высшую передачу и поразмышлять над проблемой. Темный Пассажир пропал — значит, он может существовать независимо от меня. Следовательно, он откуда-то пришел и, очень возможно, туда же и вернулся. Итак, сначала надо установить, откуда он явился.