Дела адвоката Монзикова

Шел седьмой день отшельничества, когда совершенно случайно адвокат узнал, что большая часть команды к нему относится хорошо. Это укрепило его в мысли о том, что не всё ещё потеряно и что надо ещё немного подождать. Дверь в трюм была всё время открыта и Монзиков в любой момент мог выйти на воздух. Однако вечером судно вошло в район надвигавшегося шторма. Все люки, двери команда наглухо закрыла. Двое суток болтало и трясло так, словно это было не судно, а гигантская погремушка в руках у дьявола. Монзиков летал из стороны в сторону, всё время натыкаясь на что-то железное и острое. Все углы ящиков, коробок и станков, разбросанных в хаотическом порядке во время шторма, Монзиков пересчитал всеми частями своего тела не единожды. Кошмар в общей сложности длился трое суток, но Монзикову показалось, что прошла целая вечность.

Монзиков давно израсходовал свои продовольственные запасы и продолжал сидеть в трюме взаперти. Ему хотелось не столько пить и не столько есть, сколько выйти из замкнутого пространства и подышать свежим воздухом. Одиночество и затворничество никогда ещё до добра никого не доводили. Это лишь убогие и неполноценные, ущербные люди могут самостоятельно лишать себя всех радостей жизни и вести жизнь отшельника, довольствуясь лишь тем, что с точки зрения биологии жизнь продолжается.

Основная масса людей общается друг с другом и получает удовольствие от контактов с себе подобными. Это – большинство. Монзиков был, безусловно, со странностями, но он любил людей, и люди платили ему тем же.

Когда сидение в трюме стало ему невыносимо, Александр Васильевич стал искать выход из создавшегося положения. Всё началось с того, что он вспомнил устройство дверного запора, которое приводилось в действие снаружи вращением колеса. А что если попробовать изнутри покрутить это колесо? Идея оказалась легко реализуемой, поскольку к каждому станку прилагался комплект инструментов и подобрать нужный ключ не составило большого труда. Открыв за считанные минуты дверь, Монзиков отметил для себя то, что не бывает безвыходных положений, бывает, что выход люди находят совсем не тот! Монзиков был счастлив оттого, что сумел сам себя освободить. Молодец!

Выбрав нужный момент, Монзиков отправился на камбуз. Сделав себе продовольственный набор, Александр Васильевич не спеша вернулся в трюм, где с аппетитом начал уплетать украденный вновь провиант. Монзиков ел, ел и ел, а сытость всё не приходила. Тогда он вспомнил, как, возвращаясь с пирамид, он сильно обожрался. Именно это обстоятельство подействовало на его желудок и мозг отрезвляюще – он перестал жевать. И действительно, уже через 5 минут Монзиков почувствовал тяжесть в желудке, а спустя ещё 10 минут, ему стало как-то не по себе. Выход был один – идти блевать за борт. Это было единственным правильным решением в данной ситуации. И Монзиков отправился на палубу, где случайно столкнулся лбом… с капитаном. Несколько секунд оба смотрели друг на друга немигающим взглядом. Первым оправился от шока капитан.

– Вы? – был первый вопрос капитана.

– Я, – скромно, но с достоинством ответил Монзиков.

– А как Вы здесь снова оказались? – с недоумением спросил капитан.

– Почему снова? Я и не думал покидать судно, где ко мне все хорошо относятся. Понимаете мою мысль, а? – Монзиков внимательно посмотрел капитану в глаза.

– А где же Вы прячетесь? – несколько виновато спросил капитан.

– На судне, – был краткий ответ адвоката.

– Ах, да! Вы теперь настроены против меня, поскольку я Вас хотел выдать властям?! – капитан был уже немолод и ему было нелегко оправдываться перед человеком, оказавшимся гораздо проворнее и сообразительнее всей вместе взятой команды моряков.

– Вы и теперь желаете меня выдать, капитан? – спросил адвокат, глядя прямо в глаза капитану.

– Не знаю, не знаю, – нерешительно ответил капитан.

– Ну, что ж, дело ваше. Хотите – выдавайте, хотите – нет. Я уже устал бегать то от одного, то от другого. То меня хотят убить, то продать, то изнасиловать, то посадить за не за что в тюрьму… – Монзиков наконец-то смог выговориться. Ему стало легче и он успокоился.

– А Вы – не шпион? Только честно, ведь это очень важно для меня и всех остальных, – после некоторой паузы спросил капитан.

– Вы – взрослый человек. Ну, сами посудите, если бы я был шпионом, то зачем бы я Вам всё это рассказывал, а? Понимаете мою мысль, а? – Монзиков внимательно с саркастической улыбкой на губах посмотрел капитану в глаза.

– А зачем же Вы тогда убегали от русских? – спросил капитан.

– А что же мне, по-вашему, садиться просто так в тюрьму? – Монзиков говорил медленно, словно забыл половины слов. Ему было трудно говорить спокойно, да ещё без мата, с помощью которого он успешно рифмовал и связывал в предложения слова.

– Скажите, а как же Вы теперь попадете к себе домой? Без денег, без документов? – с интересом спросил капитан.

– А у меня теперь и Родины-то не стало. Я её потерял из-за козлов вонючих, таких же, как наш сраный президент! – Монзиков завелся с пол оборота. Надо было его остановить и успокоить.