Дела адвоката Монзикова

Морской порт Мапуту чем-то напоминал порт г. Поти. Много кранов, много людей, все куда-то спешат, но работы как таковой нет. Если в ЮАР постоянно попадаются белые, то в Мозамбике были одни чёрные. Когда к вечеру Александр Васильевич добрался до места стоянки украинского танкера «Леся Украинка», то радости его не было предела. Монзиков легко пробрался к трапу на судно, но взойти на него оказалось невозможно. Маленький матрос, закарпатский хохол, преградил путь Александру Васильевичу. Он и слышать ничего не желал о том, что Монзикову надо поговорить с капитаном или его помощником. Минут пятнадцать они препирались, пока матрос не решился на крайнюю меру – позвать полицию. До полиции дело не дошло, т. к. Монзиков быстро ретировался назад. Ночь также ничего не изменила в судьбе адвоката. Матросы на вахте менялись каждые 4 часа и следующий сменщик оказался таким же упертым бараном, что и предыдущий. А во второй половине следующего дня Монзиков со слезами на глазах наблюдал отход «Леси Украинки» от 8-ого причала морского порта г. Мапуту. Монзиков плакал как ребёнок. Слёзы текли ручьями, плечи сильно вздрагивали, но голоса он не давал. Когда судно почти вышло на рейд и буксир отдавал свой конец, к Монзикову подошел пожилой негр и предложил мистеру на лодке догнать судно. Говорили негр и адвокат на разных языках, но понимали друг друга с полуслова. Моторка оказалась гораздо проворнее своего внешнего вида. Танкер ещё только собирался включить главный двигатель, а моторка уже была у трапа с левого борта. Монзиков протянул своему спасителю 50 рэндов, отчего тот засиял от радости, словно начищенный медный самовар. С большим трудом адвокат забрался на трап. Надо было подтянуться на руках и зацепиться ногами за железные прутья большой лестницы. Только с помощью негра МОнзикову удалось кое-как залезть. Помахав рукой на прощание, Александр Васильевич полез по ступенькам наверх. Добравшись до самого верха лестницы Монзиков вдруг обнаружил, что люк, открывавший дорогу на судно, был плотно закрыт. До верхней палубы было метров 8, а до воды – метров 6. Ситуация была безрадостно, поскольку судно должно было выйти в Индийский океан, обогнуть южный берег Африки и направиться к берегам Великобритании. Волны гуляли по борту и слегка задевали своими брызгами одиноко сидевшего на металлических прутьях маленького мостика адвоката. Вся команда, свободная от вахты, отдыхала. Никому из моряков не приходило в голову выйти на борт и полюбоваться красотами пенящегося Индийского океана. Жирные чайки летали вокруг танкера, то и дело вблизи проносясь мимо Монзикова. Шторм, которого не было в порту, вдруг начал усиливаться. Бешеные волны всё чаще и чаще стали хлестать Александра Васильевича по всем частям тела. Вода была холодной и очень солёной. Монзиков был в отчаянье. Когда надежд на спасение больше не было, а солнце должно было сесть за горизонт, Монзикова случайно заметили. Заметили его вовремя, поскольку он очень сильно замерз и начинал терять силы. От сильной качки его бросало из стороны в сторону, мокрая одежда леденила тело. Несколько раз он бился о металлические прутья мостика и его перил, отчего появились открытые раны и ссадины. Крови было мало, поскольку солёная вода приостанавливала кровотечение. Очень хотелось пить.

Когда Монзикова втащили на палубу, то на него было страшно глядеть. Его жалкий вид привел команду в уныние. Монзикова встретили по-доброму, примерно также, как и на российском сухогрузе, когда беднягу подобрали у пролива Босфор. Монзикова помыли, переодели, накормили и начали расспрашивать о том, как он вдруг оказался на судне. Монзиков начал рассказывать свою бесхитростную историю, от которой все без исключения были в восторге. То и дело он показывал свои татуировки, покусанное плечо, сломанные ребра, выбитые зубы, синяки, ссадины и ушибы. Все, даже капитан, прониклись симпатией к российскому адвокату. Уже поздно вечером команда разошлась по кубрикам, дав возможность утомленному Монзикову отдохнуть.

Всю ночь, утро и день Александр Васильевич безмятежно спал и лишь к вечеру он проснулся. Отдых пошел ему на пользу. Настроение улучшилось, самочувствие было нормальным. Простуда отступила и не было даже насморка. Через сутки судно должно было зайти в порт Кейптаун. Стоянка в порту должна была быть не более 3 суток. Монзиков об этом ничего не знал. О ЮАР он не хотел и думать, поскольку страна эта оказалась для него исчадием ада.

Кейптаун

Негры теперь живут в любой стране мира. Они есть везде, но в Кейптауне их очень много.

Тур Хеердал, фрагмент телеинтервью французского телеканала TV5, август 1982 г.

Монзиков брился у себя в кубрике, когда в дверь к нему постучали.

– Санёк, айдати на палубу. Подивися, яки гарны берега упереди, – позвал адвоката матрос Микола, тот самый, что не пускал адвоката на судно.