Дела адвоката Монзикова

– Васильич! А чего ж ты делал, все-таки у жидов, а? – Миронов, капитан из Москвы, в котором весу было килограмм 40-45, да и то с мокрым веником, отчаянно заливался детским смехом. Он был достаточно долговязым и в свои 158 см роста казался великаном, т. к. был настолько узкоплеч и худосочен, что при желании мог бы легко спрятаться за шваброй.

– Дятел ты! Какие ж в Биробиджане жиды? Жиды – это у Вас там, в Москве, в Питере, а там осталось одно только название. Одни рязанские морды, да и только. А вообще-то, мне – все равно: еврей ты или жид! Какая разница? Я правильно говорю, а?

Гаишники, среди которых не было ни одного еврея, дружно начали поддакивать и кивать своими толстыми мордами. Однако если бы их всех собрать, раздеть и построить перед фашистами после бани, то была бы как минимум еще одна Хатынь или Майданек. Ведь, как известно, бьют не по паспорту, а по лицу. Сколько случаев знает история, когда люди из-за слабоумия или природной трусости, скрывая наличие благородной крови и хороших генов, начинают «оригинально» отвечать на вопросы о национальности.

– Вы кто по национальности? Еврей?

– Кто, я? Евхрей? Да вы сами евхрей! Я-то хруссский, а вот Вы-то – евхрей!

Спор, иногда, переходит в драку, иногда – затухает, иногда заканчивается братанием. Но всегда у истинно русских людей это вызывает либо недоумение, либо гадливость. Ведь если разобраться, то какая разница – еврей или русский? Главное, чтобы гнилья внутри было поменьше!

Из-за падения нравственности и образованности большинство уже и не помнит, что 300 лет татаро-монгольского ига и 70 лет Советской власти не могли пройти бесследно. Россия, так же как и Украина или Белоруссия – многонациональное государство. У каждого в крови есть хоть немного, но чужая кровь.

Монзиков не был ни сыном юриста, ни кем-нибудь еще… Однако, похож он был, ох похож! Темно-рыжие волосы, неправильный прикус, нос с горбинкой, голубые, немного выпученные глаза, средний рост, большая задница, ленивый, ну очень и очень ленивый и в тоже время – не шибко умный. По крайней мере, такое складывалось первоначально впечатление от первого знакомства с ним.

– Васильич! Так ты так и не сказал, что ты делал в Биробиджане!? – не унимался Мансуров.

– А че? Я остановил одного пацана, который ехал на мопеде. Проверил у него документы – их не было. И, это, экспроприировал мопед. Ха-ха!

– Шо, в натуре? – Подшайский, схватив Монзикова за рукав, хотел услышать подтверждение. Он даже выгнулся как интеграл или уж на сковородке.

– Ну, пацана я взял с собой, тем более что он был, это…

– Голубой? – быстро спросил Румянцев.

– Сам ты голубой! Ну, как его, это…

– Мужики! Ну, дайте же вспомнить! Не мешайте же! – взмолился Федотов, который слушал рассказ с раскрытым ртом и таким интересом, что не замечал уже ничего вокруг, кроме Монзикова.

– Малой! Во! – вспомнил, наконец, Монзиков.

– А-а-а! – тихо, почти хором подхватили собравшиеся.

– Я решил его проучить. Думаю, сяду сам за руль, а его посажу сзади. Отъеду подальше от родных мест, найду какой-нибудь КАМАЗ или Татру, которая шурует в Ижевск, паренька отпущу. Ему, конечно, я этого ничего не сказал, а велел только сесть сзади и не рыпаться.

– Голова! Во дает, а!? – Мансуров глядел на Монзикова с нескрываемым восторгом и легкой белой завистью.

– С пацаном на мопеде мы проехали почти до Тырмы. Когда кончился бензин на его пукалке, я остановился, паренька отпустил, а сам поймал трактор Кировец, на котором проехал километров 40-50. Это был самый, пожалуй, трудный день, т. к. машин было мало и все они шли куда угодно, но только не на Ижевск. И вот, около полуночи, меня, вдруг, осенило, что ведь я могу на палке доехать до Ижевска с пересадками. Главное, чтобы попутки следовали в нужном мне направлении. И только я об этом подумал, как навстречу мне летит здоровенный трейлер. Да не один, а целых два. Я останавливаю, а оттуда вылезают?.. Ну, кто бы вы думали, а?

– Тот водила, у которого ты слямзил восьмеру? – высказал предположение отличник и гордость взвода Румянцев.

– Сам ты водила! Корейцы. Они везли бананы в Усть-Кут, на БАМ. Меня взяли с радостью, но сказали, что я поеду не в кабине, а если будет рэкет или ГАИ, то я должен буду им помогать. Я согласился. Но гаишники меня достали. Останавливали на каждом посту. Я все время вылезал из рефрижератора и разводил корейцев с гаишниками. Когда всю ночь я пробегал туда-сюда, то утром я был как выжатый лимон. Одно было приятно, что бананов я мог сожрать столько, сколько вам и не снилось! – Монзиков, вспоминая те времена, ненадолго прикрыл глаза.

– Ну, и сколько же ты съел бананов? – с неподдельным интересом спросил Федоров.

– Сколько съел, сколько съел? – передразнил Монзиков. – Все, что съел – все и вышло. Понос был от этих бананов такой, что вам и не снилось. Спасибо гаишникам, которые останавливали фуры через каждые 30-40 минут. Как только машина останавливалась, так я бежал испражняться, затем к гаишникам, а потом опять в рефрижератор, жрать бананы.