Дела адвоката Монзикова

На пятые сутки своего пребывания Монзиков дал знать своей семье о случившемся через соседа по палате, которого выписывали после трехмесячного пребывания в травматологическом отделении больницы. Домочадцы, получив столь радостное известие, отреагировали на новость своеобразно. Быстро оформив необходимые документы, жена Монзикова получила крупные по тем временам деньги, затем навестила мужа и лишь, когда его выписывали, сообщила на работу о том, что муж ее жив и находится на излечении в городской больнице. Она также обратилась с небольшой просьбой – прислать транспорт для доставки супруга домой.

Медаль ждала героя. Но получить ее Монзиков не мог, т. к. везде говорилось о награждении посмертно. Какой-то шутник из отдела кадров ГАИ то ли спьяну, то ли с горя взял да и приписал перед посмертно не. Да так удачно, что кто смотрел, так и не мог ничего заметить.

От многомесячного лежания и постоянного клизмирования фигура у Монзикова обабилась. Появились вертлявость и… одышка. Зубов, правда, прибавилось. Взамен 5 выбитым удалось вставить сразу 11, и теперь общее число с родными зубами равнялось 18.

Авторитет Монзикова был на такой высоте, что отцы-командиры даже начали побаиваться его. А не станет ли он вместо одного из них?

Предлагать уйти на пенсию было, мягко говоря, не серьезно, т. к. во-первых, Монзиков заканчивал Высшую школу милиции, во-вторых, у него немного не дотягивало до пенсии, и, в-третьих, на нем все заживало как на собаке и он реально мог работать на дороге. В ГАИ всегда была нехватка личного состава, особенно на низовые должности, хотя желающих было хоть отбавляй. Одних привлекала романтика, других жажда наживы, а третьим надо было просто «отмазаться» от армии. Других, сколь значимых побудительных мотивов для вновь поступавших на службу в ГАИ просто не было.

И руководство затаилось, заняло выжидательную позицию.

А тем временем…

На медкомиссии

And among doctors there are full idiots

Эту историю следовало бы рассказать гораздо раньше, а может быть и вообще не рассказывать, поскольку её и так все знают. Как-то раз, в пивной, летом, приняв на грудь 7 или 8 кружечек пива, я рассказал историю, приключившуюся с Монзиковым Александром Васильевичем, который только-только устраивался на службу в ГАИ. Как и других кандидатов на службу его отправили на медкомиссию.

Председателем медкомиссии, а правильнее – окружной военно-врачебной комиссии (!) – был щупленький, маленького роста, молодой, но уже достаточно лысый капитан, который чем-то смахивал на постаревшего мальчиша-плохиша. Глядя на председателя, невольно возникала ассоциация с гестаповцами-неудачниками, которые никогда не бывали на фронте, никогда не работали в лагерях, которые всегда мечтали о сногсшибательной карьере и успехе в амурных делах и которые ничего не могли сделать путного, кроме как где-нибудь, кому-нибудь капитально насрать. У таких людей, как правило, бывает слащавая, приторная улыбка, вкрадчивый голос, утонченные черты лица. Они любят показать свою значимость и оригинальность, делая изо всего фарс.

Александр Николаевич – так, а может быть и не совсем так, точно не помню, звали председателя, собрал в своем маленьком кабинете всех кандидатов-гаишников и сказал, что после того, как все они пройдут специалистов – венерологов, окулистов, эндокринологов и пр. им предстоит тестирование, которое однозначно определит их умственные способности и позволит врачам, т. е. ему, разумеется, дать кадровикам рекомендации по целесообразности использования их в должностях, которые значатся в направлениях на ОВВК.

– А скоко стоит положительный ответ по тестированию? – Монзиков сначала сказал, а уж только потом подумал и добавил – это как всегда или тоже, того…?

– Чего того? Вы, голубчик, выбирайте, пожалуйста, выражения! И без намеков! Ясно? А то я Вас быстренько отсею, понятно? – капитан картинно насупился, внимательно, неспешно окинул пристальным взором стоявших уже только в одних трусах будущих гаишников, которые, почему-то все, как один, скрестили руки возле своих достоинств и то и дело переминались с ноги на ногу.

– Да я же только того! Понимаешь мою мысль, а? – Монзиков криво улыбнулся и зачем-то вдруг щелкнул себя по шее, как это обычно делают алкаши, приглашая собутыльника на вино-водочную дискуссию.

Александр Николаевич не долго думая, подошел к Монзикову, быстро достал из нагрудного кармана своего белоснежного медицинского халата молоточек, которым пользуются невропатологи, и молниеносно нанес прицельно точный удар по лбу Александра Васильевича.

– Ты чё? Оборзел, да? – Монзиков раскрыл рот от удивления и стал бешено моргать своими широко раскрытыми глазенками.

– Будешь знать, как пургу гнать! – громко и четко, отделяя каждое слово одно от другого, произнес председатель.

И когда Монзиков хотел, было почесать место удара, т. е. свой лобешник, то он получил быстрый, короткий и сильно расслабивший его удар по пикантному месту все тем же молоточком.