Дела эльфийские, проблемы некромантские

— Да, можно и так сказать. Подработку скорее, временную. Так, может, вам упыря-то извести? А то кабачки так жалко…

— Жалко, — согласно кивнула бабуля, явно сомневаясь, что ей важнее — ее репутация после общения с некромантом или таки урожай.

Урожай победил. Мы сошлись на том, что бабуля не вникает в таинство моей магии и вообще покидает дом до завтрашнего вечера, я продемонстрировала вялые способности к магии в принципе и оставила в залог три золотых при условии, что по выполнении мне вернется пять сверху.

Побродив по окрестностям до вечера и честно приняв пост от старушки, уезжающей к родственникам в соседнее селение, а также дав клятвенное обещание, что не буду никого оживлять на ее огороде (тут вот закралось сомнение в ее добропорядочности, у кого из добрых жителей есть скрытые захоронения у дома?), я осталась хозяйничать в небольшом домишке.

Вместе с домом я получила ценные указания: на третью доску от двери лучше не наступать, может проломиться, собаку кормить на заходе солнца и не поддаваться на жалобный скулеж, а также «изгнать упыря окаянного, покуда свежесоленые огурцы не попортил, стервец».

Я села на крыльцо и прислушалась. Было непохоже, что здесь действительно промышляет нежить, по крайней мере, я не ощущала практически никакой подпитки. Никто особо не умирал, некроартерии слабые, какие в принципе проходят в любом месте мира. Магический фон равномерный, следы на земле неярко выраженные, размер и очертания — чуть больше моих, что в целом совершенно нормально для… среднестатистического мужчины.

Повторно осмотрев «место преступления», где бабуля так и оставила расчлененный кабачок, я обнаружила, что следы по грядкам ведут в забор, а именно — к самой перекошенной дощечке. Я задумчиво отодвинула ее в сторону, боком практически протиснулась на соседский участок, прикинула, что будь я худощавым пареньком, то к соседям бы вторглась спокойно, после чего укрепилась в подозрении, что «упырем» тут и не пахнет. Любой уважающий себя упырь не опустился бы до поиска тайных ходов и уж тем более до создания оных, а скорее всего либо бы проломил забор, либо через него же и перемахнул — с учетом высоты ограждения в мой рост плюс еще полтора локтя сверху.

Но ведь старушка почему-то уверена, что это не обычный вор, а именно упырь.

Я вернулась на крыльцо, уселась со скучающим видом на верхнюю ступеньку и переглянулась с псом. Сторожевым он звался, наверное, просто из уважения к возрасту. Унылая морда, многолетняя тоска в глазах, тусклая шерсть, сосульками свисающая с морды и частично перекрывающая обзор… Он ни разу даже не тявкнул с момента моего появления. Может быть, тоже не любит некромантов и поэтому игнорирует их с гордым молчанием?

— Как дела? — поинтересовалась я.

Пес чуть дернул ухом, но головы не поднял.

— Да у меня тоже не очень. — Я не сильно расстроилась, что животное не пошло на диалог. — С работы вот выперли…

Псина зевнула и скрылась в будке так, что снаружи остались только задняя часть и хвост в репейниках. Какое неуважение.

— Ну и хрисс с тобой, — вздохнула я.

Начинало смеркаться.

Я стащила с кухни кусок хлеба и ковшик с колодезной водой и уселась за ограждением крыльца так, чтобы меня в случае чего не было видно. Перекусив, я начала зевать и слегка позавидовала гулко храпящему в будке псу, как вдруг неподалеку что-то хрустнуло. Потом стукнуло. Потом выругалось.

Я возвела очи к небу, подумав «ну за что мне это?», после чего высунулась над перилами и проводила взглядом шагающего враскоряку придурка в простыне с прорезями для глаз. Так вот как выглядят упыри глазами простого сельского обывателя!

С видом девицы на выданье я облокотилась на перила, подперла рукой подбородок, осторожно выцепила еле «живую» некроартерию, коей мне в принципе хватило, чтобы создать бледно-зеленый светящийся фантом с причудливыми очертаниями, и отправила его навстречу «упырю».

Сначала раздался сдавленный писк, потом предсмертный хруст второго кабачка, а потом чудо в простыне, путаясь в ней же, ринулось прямо к дому, видимо, мечтая найти в нем спасение. Уверена, будь дома бабуська — одним ударом сковородки по лбу тут бы не обошлось. Размахивая руками, парнишка пролетел мимо меня, ворвался в дом с криком «помогите!», после чего до меня долетел треск, грохот падающей посуды и лишь потом наконец-то блаженная тишина, которая на миг была нарушена вопросительным «гаф?» из будки. Сторожевой пес поражал меня своей невозмутимостью.

Обхлопав ладони друг о друга, неимоверно гордясь собой, я возвысилась в проходе прямо над беднягой, который был не в курсе «потайных ходов» дома бабы Финаи и таки застрял одной ногой в третьей от входа дощечке.

— Ну привет, упырь, — усмехнулась я, глядя, как нелепо мой гость барахтается под ногами.

— Ты чего обзываешься? — как-то сразу расстроился он и перестал дергаться. Я сжалилась и стянула с него простыню.

Под ней скрывался, как и предполагалось, худощавый парнишка лет двадцати с невыносимо перепуганными голубыми глазами, который панически переводил взгляд то на меня, то на дверь.