Дела и речи

Пока же, до того, столь желанного дня, когда можно будет провозгласить полную свободу преподавания — на каких условиях, это я уже сказал вам в начале своей речи, — до этого дня я хочу, чтобы религиозное воспитание давалось внутри церкви, а не вне ее. А главное, я считаю издевательством такую систему, когда духовенство преподает и духовенство же, от имени государства, осуществляет наблюдение за преподаванием. Словом, я хочу — еще раз повторяю — я хочу того, чего хотели наши отцы: церкви — свое поприще, государству — свое. (Возгласы: «Да, да!»)

Теперь Собранию, по всей вероятности, ясно, почему я отвергаю этот законопроект; но я объяснюсь до конца.

Господа, предложенный нам законопроект имеет не только политическое значение; он — и это, пожалуй, гораздо опаснее — имеет значение стратегическое. (В зале перешептывание.)Разумеется, я обращаюсь не к почтеннейшему епископу Лангрскому и вообще не к тому или иному лицу в этом собрании, а к той партии, которая если не выработала, то во всяком случае вдохновила этот законопроект, к партии, одновременно и дряхлой и пылкой, — к клерикальной партии. Я не знаю, представлена ли она в правительстве, не знаю, представлена ли она в Собрании (движение в зале),но влияние этой партии я ощущаю повсюду. (Снова движение в зале.)У нее острый слух, она меня услышит. (В зале смех.)Итак, я обращаюсь к клерикальной партии и заявляю ей: этот закон — ваше детище. А я скажу, не обинуясь, — я вам не доверяю. Просвещать — значит созидать. (Сильное возбуждение в зале.)Я не доверяю тому, что вы созидаете. (Возгласы: «Превосходно, превосходно!»)

Я не хочу доверить вам обучение юношества, души наших детей, развитие юных умов, устремленных навстречу жизни, мышление грядущих поколений, иными словами — будущность Франции. Я не хочу доверить вам будущность Франции, потому что доверить ее вам — значит предать ее. (Движение в зале.)

Мне мало того, что грядущие поколения продолжат нашу жизнь; нужно, чтобы они продолжили наше дело. Вот почему я не хочу, чтобы вы наложили на них руку и вдохнули в них свой дух. Я не хочу, чтобы вы разрушили то, что создали наши отцы. После великой славы я не хочу великого позора. (Продолжительное движение.)

Ваш закон предстает нам в маске. (Возгласы: «Браво!»)

Он говорит одно, а делать будет совсем другое. Под личиной свободы он таит в себе порабощение. Он сулит щедрые дары, а принесет нищету. Он мне не нужен. (Аплодисменты слева.)

Это давняя ваша привычка.Вы куете цепь и заявляете: «Вот свобода!» Вы устраиваете массовое изгнание и кричите: «Вот амнистия!» (Снова аплодисменты.)

О, я отнюдь не отождествляю вас с церковью, так же как я не отождествляю омелу с дубом. Вы — паразиты церкви, вы — язва церкви. (Смех.)Игнаций — враг Иисуса. (Бурное одобрение слева.)Вы — не приверженцы, а схизматики религии, которую вы не понимаете. Вы — постановщики религиозного спектакля. Не впутывайте церковь в ваши дела, в ваши коварные происки, в ваши стратегические планы, в ваши доктрины, в ваши честолюбивые замыслы. Превращая церковь в свою служанку, не называйте ее своей матерью. (Сильнейшее волнение.)Не истязайте церковь под предлогом приобщения ее к политике, а главное — не отождествляйте ее с собой! Смотрите, какой вред вы ей наносите. Епископ Лангрский сказал вам это. (Смех в зале.)

Смотрите, как она хиреет с тех пор, как вы присосались к ней. Вы возбуждаете такую неприязнь, что в конце концов ее возненавидят из-за вас! Сказать правду — и я вам ее скажу (смех в зале),— церковь отлично обойдется без вас. Оставьте ее в покое. Когда вас там не будет, люди вернутся к ней. Оставьте ей, этой достойной преклонения церкви, достойной преклонения матери, ее отрешенность от мира, ее самоотречение, ее смирение. Из всего этого слагается ее величие! Отрешенность от мира привлечет к ней толпы людей, в самоотречении — ее сила, в смирении — ее величие. (Шумное одобрение.)