Дела и речи

Что касается иезуитской партии, то, поскольку меня заставляют высказаться на ее счет (шум справа),что касается этой партии, которая ныне — хотят ли того сами реакционеры или нет — является душой реакции, партии, с точки зрения которой мысль — это тяжкий проступок, чтение — серьезная провинность, сочинительство — преступление, а печатание — посягательство на устои (шум в зале),— что касается этой партии, не понимающей нашей эпохи, которой она глубоко чужда, партии, которая ныне стремится к тому, чтобы наша пресса была отдана в руки налогового управления, а наши театры — в руки цензуры, чтобы наши книги были преданы анафеме, а все наши идеи сурово осуждены, чтобы все связанное с движением общества вперед подвергалось репрессиям, партии, которая в другое время стремилась бы навлечь проскрипции на наши головы

(возгласы: «Верно! Браво!»),партии — сторонницы абсолютизма, неподвижности, юродства, бессловесности, темноты, монастырского отупения, партии, которая мечтает о том, чтобы будущее Франции было похоже на прошлое Испании, — что касается этой партии, то я скажу о ней следующее: ей не помогут вкрадчивые речи о ее исторических заслугах, вызывающие у людей только отвращение; ей не помогут попытки перекроить наново ее старые доктрины, запятнанные человеческой кровью; ей не поможет ее, изощренное до предела, искусство плести всевозможные силки из всего того, что связано с юриспруденцией и законодательством; ей не поможет то, что она всегда обделывала свои делишки в подполье и во все времена, на всех эшафотах добровольно исполняла роль палача, прикрываясь при этом маской; ей не поможет то, что она при помощи обмана проникла в наше правительство, в нашу дипломатию, в наши школы, в наши избирательные урны, в наш закон, во все наши законы и особенно в тот, которым мы занимаемся сейчас, — все это ей не поможет. Пусть же она крепко усвоит — меня самого удивляет, что я мог хотя бы на минуту предположить обратное, — да, пусть она крепко усвоит: времена, когда она могла представлять опасность для общества, прошли! (Возгласы: «Верно! Верно!»)

Да, теперь, изрядно потрепанная, вынужденная пользоваться средствами, к которым прибегают лишь мелкие людишки, и хвататься самым жалким образом за что попало, вынужденная использовать для своих нападок на нас ту самую свободу печати, которую она хотела бы убить и которая убивает ее самое (аплодисменты),

сама впавшая в ересь, если судить по используемым ею средствам, обреченная опираться в политике на высмеивающих ее вольтерьянцев, а в финансах — на евреев, которых она с радостью сожгла бы на кострах (взрыв смеха и аплодисменты),бормочущая в середине девятнадцатого столетия гнусные похвалы инквизиции и встречающая в ответ лишь недоуменное пожимание плечами и громкий смех, — иезуитская партия может представляться ныне чем-то удивительным, из ряда вон выходящим, неким феноменом, редкостным явлением, какой-то диковинкой (смех),чудом — если вам больше нравится такое определение

(общий смех),— чем-то странным, отталкивающим, ну, чем-то вроде филина, парящего над землей в полдневный час (сильное волнение в зале),— н о

не более того. Она внушает людям ужас? Да, конечно. Но она не внушает им страха. Пусть же она крепко усвоит это и пусть будет поэтому скромна! Она не внушает страха, нет! Нет, мы ее не боимся! Нет, иезуитской партии не задушить свободы: для этого сейчас слишком светло. (Продолжительные аплодисменты.)

Есть, однако, нечто такое, чего мы действительно боимся, что заставляет нас трепетать, что внушает нам страх: опасная игра, затеянная нашим правительством, которое служит этой партии, хотя их интересы и различны, и которое использует все силы общества для борьбы с тенденциями общественного развития.

Господа, в момент, когда вы будете принимать решение, голосовать ли за этот безрассудный новый закон или отвергнуть его, примите во внимание следующее: ныне решительно все — наука, искусство, литература, философия, политика, королевства, превращающиеся в республики, нации, стремящиеся стать семьями, люди, живущие чувством, люди, живущие верой, гениальные одиночки и широкие массы — решительно все движется сейчас в одном и том же направлении, к одной и той же цели, одним и тем же путем с непрерывно возрастающей скоростью, являя собой изумительное гармоническое единство, которое свидетельствует, что первоначальный толчок этому движению дан самим богом. (Сильное волнение в зале.)

Движение девятнадцатого века, великого девятнадцатого века, не есть движение только одного народа: это движение всех народов. Франция идет впереди, другие народы идут за нею следом. Провидение говорит нам: «Идите!» И оно знает, куда мы идем.