Дела и ужасы Жени Осинкиной (сборник)

Любимой книгой его деда в детстве была «Повесть о настоящем человеке» – о летчике, который, потеряв обе ноги, сумел снова сесть за штурвал самолета.

Кутик тайно от всех писал «Повесть о настоящем бразильском человеке Роналдо».

Вот какой человек появился в это важное утро на пороге дома Мячика, среди всей честной компании.

Ради чего все собрались в доме Мячика он, конечно, знал. Знал уже и про спецовку, и про записку в ней – кто-то, кто сбегал за Кутиком, успел ввести его в суть дела.

Теперь ему коротко рассказали – в процессе быстрого уничтожения яичницы, – что произошло с Горошиной ранней весной на околице. И предъявили загадочную надпись на листке.

Как уже, конечно, понял уважаемый читатель, Кутик все на свете видел только и исключительно в отношении к футболу.

Так он взглянул и на эту надпись. И, почти не задумываясь, сказал:

– Бразилия – Италия. 2:3.

Глава 28 Курский вокзал

– Чего?! – заорал, как всегда, Мячик. – Что ты несешь? Какая тебе Бразилия?

– Не шуми, Мячик, – сказал Том, сразу что-то почувствовавший. – Так что, Кутик?

– Я же говорю – два-три.

Это был счет в злосчастном для Бразилии матче с Италией в чемпионате 1982 года.

Кассету с этим матчем Кутик смотрел не раз. Один, в своей комнате. Сократес! Зико!..

Если бы Кутика разбудили среди ночи и попросили назвать счет, которым закончился этот трагичнейший в истории человечества матч (конечно, трагедией он был для той части человечества, для которой футбол – не мячик, который мужики зачем-то катают по полю), он, не задумываясь, пробормотал бы: «2:3» и заснул снова.

Итак, в записке, которую один человек передавал другому, своему сообщнику, вне всякого сомнения, заключен был шифр.

Но какой? С какого боку к нему подступаться?

Как только Кутик взглянул на четыре цифры и три буквы, ему стало ясно: среди преступников (а кто мог сомневаться в том, что конверт Горошине передал преступник – для другого преступника?) оказался человек, так же влюбленный в бразильскую команду, как Кутик. Мало того – тот, кому адресована записка, тоже должен был мыслить так же, как писавший, – и как Кутик!..

Что же еще для всех троих могло означать «БрИ», если не Бразилия – Италия? И что могла обозначать цифра 1982, если не мрачный 1982 год?

Как жалко стало Кутику, что и писавший записку, и тот, кто должен был ее получить, но почему-то не получил, – преступники!

– А Дуга? Что же такое тогда – Дуга?

Тут в дело вступил Ваня-опер.