Дела и ужасы Жени Осинкиной

Так или иначе, начать он решил со звонка сыну генерал-лейтенанта Диме Шусту. Поскольку знал его как юношу разумного, вдумчивого и к тому же с девяти лет и до сего времени, по наблюдениям Марии и Александра Осинкиных, влюбленного в их дочь. И, что сейчас было особенно важно, преданного ей. Эти два качества — влюбленность и преданность — совсем не всегда, как любому известно, даются в одном наборе.

* * *

После звонка Жениного отца Дима некоторое время — не больше, впрочем, минуты, — сидел в своей московской квартире совершенно неподвижно. Что называется, застыл. После услышанного он испытывал странное ощущение. Как будто вдруг все-все, что он видел из своего окна, покрылось легоньким слоем серого пепла. И вещи в квартире тоже одномоментно слегка выцвели.

Никогда он ничего такого раньше не испытывал и даже не поверил бы, что такое бывает.

Встряхнулся, сбросил с себя оцепенение и стал обдумывать план действий.

В первую очередь — еще не по плану, а скорее по наитию — Дима позвонил Фурсику. Все-таки именно его Женя оставила Главным Координатором, и хотя бы поэтому надо было ввести его в курс — так, кажется, говорят в суде — новых вскрывшихся обстоятельств.

И позвонил не зря.

Степенный, обстоятельный Фурсик тут же рассказал ему во всех необходимых деталях, как совсем недавно один бездомный нашел на помойке красивую папку — шоколадного цвета, под кожу, с золотыми уголками. И отдал ее ему, Фурсику. А почему именно ему — потому что Фурсикова прабаба подкармливала этого бездомного. А называть его бомжом она Фурсику запретила, потому что — «Нечего милицейские клички в дом тащить!».

Действительно, «бомж» — это же сокращенное «без определенного места жительства». И в этом смысле — прабаба была права — такое слово годится скорее для милицейского протокола, чем для обычного разговора одних людей про других.

А в папке этой обнаружился оборванный листок бумаги с компьютерным текстом по-английски. И в нем был указан адрес Жени Осинкиной — это даже Фурсик разобрал, хотя по английскому у него в школе был твердый трояк. А когда он оттащил эту бумагу Ване Бессонову, тот вместе со своей мачехой быстро установил, что документ представляет собой ответ на чей-то запрос о месте жительства Евгении Осинкиной… То есть копию ответа, который, несомненно, был послан тому, кто так пристально интересовался Женей.

В своей тетрадке, озаглавленной «Операция „Потьма“», Фурсик нашел и пересказал Диме краткую запись Жениного рассказа про найденную ею нечаянно в подземном переходе свою фотографию — скадрированную из общей фотографии их 4 «Б» класса. И еще — краткое упоминание в коротких деловых разговорах с Женей по мобильнику о том, что, кажется, кто-то ее преследует по дорогам Урала и Сибири.

— А «Тойоту-Лексус» она не упоминала? — спросил Дима.

— Вот именно упоминала! Такой вроде как черный джип…

Глава 18. Луораветлане и кое-что про русский язык

Когда Степка решил делать свой музей, друзья его родителей купили ему в Москве детскую книжку про Валленберга — писателя Аландера, перевод со шведского.

Почему-то у них на Алтае таких книг не найти. Говорят, что книготорговцы возят по стране только книги, вышедшие тиражом не меньше пятидесяти тысяч экземпляров. Некоторые говорят даже — ста тысяч. А что выходит таким тиражом? Детективы и все такое, что один раз прочитаешь — и можно книжку вообще выбрасывать. Получается — вот, пожалуйста, такую бросовую литературу покупайте на здоровье в любом далеком краю.

А то, что прочитаешь и поставишь бережно на полку, потому что понял, что еще захочется в руки взять и, может, не раз, — вот это только для москвичей да еще для ребят из Питера. Почему так, а? Что, в России в других городах и областях умных ребят вообще, что ли, нет?!

В книжке Аландера Степка прочитал, что отец Рауля умер еще до рождения сына. И Рауль в четыре года иногда плакал оттого, что у него нет папы. Но уже тогда у мальчика формировался твердый характер: «Мы все равно не будем грустить, — говорил он через минуту, вытирая слезы. На прогулках он собирал цветы, чтобы поставить их в вазу перед фотографией отца». Зато у него был любящий дедушка, и он часто писал внуку — из Китая и Японии. «Это было чудесно: Рауль сидел у мамы на коленях, и она громко читала ему вслух — каждое письмо по два раза. В такие минуты мальчику казалось, что у него все-таки есть папа».

Рауль был правнуком крупного и очень известного шведского финансиста Андре Оскара Валленберга. Этот человек, во-первых, основал Стокгольмский банк (существующий и сегодня), а во-вторых — у него было двадцать детей.