Дела и ужасы Жени Осинкиной

Он собрал вещи и, почти не спавши, в пять утра ушел на автобус — к поезду. Олег возвращался в Петербург — торопился на занятия, с которых отпросился на неделю. Вот почему ему важно было поговорить с Ликой в этот вечер — договориться, когда он приедет к ней в Москву.

А через два дня в Петербурге за ним пришли в общежитие с постановлением об аресте, заковали в наручники и повезли обратно в Курганскую область — на следствие по обвинению в убийстве молодой девушки.

Глава 17. Анжелика

Олег был родным племянником тети Груши, сыном ее единственной сестры, которая жила в Тюкалинске. Из Петербурга он прилетел в Омск, оттуда проехал на полтора дня к матери, а уже из Тюкалинска на попутках больше суток добирался в обратную сторону — через Абатское, Заводоуковск, Ялуторовск, Исетское — до Оглухина: тетя Груша сильно болела и просила приехать.

Изба ее была пятистенка, с двумя входами и еще одним общим — через кухню. В одной из половин и родился восемнадцать лет назад Олег. Потом мать переехала к Олегову отцу в Тюкалинск, а свою половину отдала сестре; потом отец умер.

Эту половину материна сестра одно время сдавала приезжим специалистам, а в другой жила с Анжеликой — племянницей ее тоже давно умершего мужа. Последние годы специалисты в Оглухино ездить перестали, и половина дома пустовала.

Семнадцатилетняя Анжелика, кончавшая в этом году одиннадцатый класс, была сирота. Они с тетей Грушей жили, что называется, очень стесненно. Только в последние два года у девушки вдруг появились два красивых платья, сразу отмеченных деревенскими модницами, потом сапоги и наконец настоящая беличья шубка. Сама же Анжелика повеселела. Было видно, что в ее грустной в общем-то жизни что-то изменилось к лучшему.

В эту зиму тетка разболелась всерьез. Вызвав в марте племянника, она объявила ему и Анжелике, что завещает обоим по половине дома: «Твоя половина так и так материна», — сказала она Олегу, хоть мать его никогда этого не обсуждала — видно, и так знала, что сестра, с которой они всегда ладили, поступит по совести.

И тут же деревня Олега с Анжеликой поженила. Олег этого и не заметил, а у негаданной невесты от этих разговоров замирало сердце — в Олега, которого она не видела с семи лет, Анжелика влюбилась с первого дня. Он же относился к ней как к сестренке.

В тот вечер Анжелика ушла около девяти и домой не вернулась. Тетя Груша хватилась ее утром. Выбралась за калитку с трясущимися губами, ясно почуяв недоброе, подняла народ на поиски. Говорила, что ночью кто-то лазил по чердаку, но ей было плохо, она только покричала — мол, кто это? Никто не отозвался, и она подумала, что это Олег ищет там что-нибудь перед отъездом.

К утру следующего дня Анжелику нашли недалеко от мостика, под снегом, — задушенную и еще с какими-то жестокими метами на теле, о которых говорили шепотом.

Милиция нашла на ее столе записку красным карандашом: «Жду тебя в девять вечера у мостика. Очень важный разговор! Олег». Почему-то записка была написана на газете. По почерку легко установили, что это рука именно Олега. Дело прояснялось — вызвал к мостику и задушил. Тем более нашлись свидетели из двух соседних домов, которые показали, что Олег вернулся домой поздно ночью, почти под утро. Понятно — задушил, потом долго закапывал в снег.

При понятых на его половине дома извлекли из укромного места Анжеликино дорогое бирюзовое ожерелье. И вещественные доказательства, и мотивы Олега (получить весь дом, а не половину — других наследников у тети Груши не имелось) были налицо. Не совсем, правда, понятно, зачем ожерелье спрятал, а не забрал с собой, но одно объяснение, во всяком случае, наметилось — сразу продать не надеялся и боялся воров в петербургском общежитии.

После этого Олега оставалось только задержать, этапировать на место преступления и предъявить обвинение. Тетя Груша его прибытия в наручниках не дождалась: скончалась «от сердца».

Дом заколотили.

Лика — единственная, кто мог подтвердить алиби Олега, — уехала в Москву на другой день после страшной находки: испугалась появления своего имени рядом с обвиняемым в страшном преступлении. Тем более она должна была скоро получить очень серьезный грант на изучение правовых представлений молодежи в современной России.

Милиция выколотила из Олега признание, используя среди прочего «слоник» — противогаз с зажатым шлангом, в котором человек сразу начинает задыхаться и готов взять на себя все, что дадут. Адвокат впервые увидел его на третий день — с разбитым лицом, остановившимся взглядом. От медицинского обследования обвиняемый отказался — сказал, что его тогда переведут в другую камеру, а там убьют или сделают такое, после чего он сам не захочет жить.