Дела плоти. Интимная жизнь людей Средневековья в пространстве судебной полемики

Дело, таким образом, изначально оказалось крайне запутанным, ибо к его уголовной составляющей постоянно примешивались сугубо гражданские вопросы, самым важным из которых являлось право опеки над несовершеннолетним сыном капитана де Флави, которому на момент смерти отца исполнилось всего 5 или 6 месяцев[950]. Каждая из сторон желала во что бы то ни стало доказать в суде свою правду, а потому иски, жалобы, прошения и письма, составленные адвокатами, все множились, и в нашем распоряжении на сегодняшний день имеется внушительное количество письменных источников, касающихся этого процесса и заботливо собранных и изданных Пьером Шампионом[951]. Только благодаря этой коллекции мы и обретаем возможность в мельчайших подробностях узнать о тех трагических событиях, что произошли в замке Нель 9 марта 1449 г. Проблема, однако, заключается в том, что практически все документы, которыми мы располагаем, по своему происхождению являются судебными. Более того, они были составлены как от имени истцов, так и от имени ответчицы, а потому история убийства Гийома де Флави представлена в них двумя, весьма различными версиями.

У Шарля и Гектора де Флави на момент подачи иска, очевидно, не существовало ни малейших сомнений в виновности Бланш д'Овербрюк в смерти ее мужа, иначе они вряд ли обратились бы напрямую в Парижский парламент. О подозрениях в отношении молодой вдовы прямо говорилось уже в судебном постановлении о ее аресте[952]. А потому адвокат обвиняемой, Жан Попенкур, сразу же избрал в качестве основной (и, добавлю, единственно возможной при подобном составе преступления) линии защиты описание ужасных условий, в которых его подопечная и ее родители пребывали в доме Гийома де Флави. Именно к этим доводам относилось, в частности, упоминание об исключительной молодости невесты, которую жених буквально принудил к заключению брака[953]. Конечно, ни о каком похищении и/или изнасиловании речь в данном случае не шла, но супруга капитана, согласно заявлениям Попенкура, не достигла даже нижней границы возраста, в котором девушка могла выйти замуж[954].

Не менее сильным аргументом в устах адвоката стало упоминание об издевательствах, которые терпели от супруга Бланш ее родители, и об их гибели, якобы им спровоцированной. Мало того, что капитан Компьеня практически насильно отобрал у них все земли, но он также пригласил их поселиться в его доме, чем и обрек на крайне «тяжелую жизнь»[955]. Анна де Франсьер, мать Бланш, умерла от «разочарования»[956]. Что же касается Робера д'Овербрюка, то его Гийом уморил голодом в тюрьме, вынудив его под конец питаться подошвами собственных башмаков[957].

Жизнь самой Бланш, в представлении ее адвоката, также трудно было назвать счастливой. Гийом обращался с ней «бесчеловечно» (inhumainement), постоянно избивая и угрожая убить. Он также пытался заставить ее передать часть наследства двум его незаконнорожденным дочерям, которых он признал и которые проживали в его доме[958]. Как следствие, он не только не приветствовал беременность Бланш, но желал, чтобы у нее случился выкидыш, а когда время родов все-таки пришло, прислал ей в помощь всего лишь повитуху, не обеспечив врачом[959]. В общем, заключал мэтр Попенкур, Гийом не давал своей жене ни малейшей возможности почувствовать себя истинной хозяйкой дома: вместо нее всеми делами заправлял приближенный капитана Симон д'Обиньи, а у бедной женщины в распоряжении имелась всего одна служанка, да и сама она прислуживала мужу «и днем, и ночью»[960].

Являлись ли рассказы Жана Попенкура правдивыми? Страдала ли Бланш д'Овербрюк на самом деле от жестокого отношения мужа-тирана? Ответить на эти вопросы не представляется возможным, учитывая прежде всего характер документов, в которых излагались пугающие подробности частной жизни супругов де Флави. Думается, впрочем, что они были несколько преувеличены, учитывая тот факт, что сторона истцов также весьма преуспела, выдумывая самые невероятные события, связанные с недавним прошлым.

В ответ на претензии адвоката Бланш д'Овербрюк Шарль и Гектор де Флави попытались прежде всего отвести аргумент о насильственном принуждении девушки к замужеству, вызванном якобы богатством и высоким социальным статусом ее семьи. Они объявили свою невестку дочерью «угольщика» (cordouannier), т. е. человека не просто незнатного, но происходящего из самых низов общества[961]. Робер д'Овербрюк действительно не имел собственного титула, однако он удачно женился, а огромное состояние приобрел благодаря завещанию дальнего родственника. Таким образом, его положение на момент помолвки Бланш с Гийомом было даже выше, чем у его будущего зятя, который, конечно, отличался родовитостью, но шевалье не являлся и никакими особыми доходами не располагал[962]. А потому заявление адвоката истцов о том, что Гийом буквально вытащил невесту из грязи и дал ей все, о чем только может мечтать молодая девушка, следует расценивать как еще одну выдумку.