Дела семейные

Но кровь Куми уже кипела от обиды. Ничего она не забудет, заявила Куми, это он умеет так решать проблемы. Поэтому не стоит удивляться, что он и свою жизнь исковеркал, и другим не дал жить. Не стоит удивляться, что он бесстыдно крутил роман с этой Люси Браганца, погубил и мамину жизнь, и…

Нариман обвел взглядом присутствующих и вскинул руки жестом бессильного извинения. Роксана попыталась остановить сестру:

— Ну при чем тут эти дела, Куми? К чему вытаскивать их на свет божий? Да еще при детях. И я не понимаю, какое отношение имеют к этому обезьянки?

— Не вмешивайся в мой разговор с папой! Хочешь понять, так подумай немножко!

Этот так называемый отец, он шесть жизней превратил в кошмар, и она никогда ему этого не простит, особенно его постыдных отношений с любовницей после женитьбы. Кем должна была быть эта женщина — ведьма, a не женщина, — чтобы пойти на такое? А если ей хотелось так закончить свою жизнь, то почему ей было не оказать им всем милость и не…

— Куми, — прервал ее Джал, — мы должны показать Рокси новую куклу, которую ты купила. Посмотри, Рокси. Японская кукла.

Джал добился лишь частичного успеха: Куми понизила голос, но продолжала бурчать. Послушные восторги Роксаны — прелестное кимоно, а какие цвета чудные, и вышивка настоящей золотой нитью — постепенно утихомирили Куми. Она даже привлекла внимание Роксаны к малюсенькому зонтику, который ей нравился даже больше, чем очаровательные крошечные туфельки.

Затем игрушки были возвращены в горку и заперты на ключ. Расплатившись за прегрешения детей, Роксана снова уселась рядом с отцом, тихо радуясь восстановлению мира.

Три скотча с содовой, две фанты, один ром с фантой и домашний шербет Куми были наконец разлиты по бокалам. Выпили за здоровье Наримана, после чего он предложил тост за четырех обезьянок.

— За четырех? — переспросил Джал.

— За двух обезьянок Куми и за двух обезьянок Рокси.

Они засмеялись, даже Куми улыбнулась за компанию. Нариман спросил мальчиков, как дела в школе после каникул.

— Как вам нравятся новые уроки?

— Они уже не новые, дедушка, — ответил Джехангир. — Учебный год давно начался: одиннадцатого июня. Почти два месяца назад.

— Так давно? — усмехнулся Нариман, вспоминая собственное детство, когда время вело себя так же разумно, а не проносилось равнодушно мимо, как теперь, когда дни и недели пролетают в мгновение ока. — А как ваши учителя?

— Нормально, — хором ответили оба.

— Расскажи дедушке, кем тебя назначила учительница, — подсказала сыну Роксана.

— Я контролер домашних заданий. — Джехангир объяснил, что в классе три контролера, которым поручено проверять выполнение домашних заданий в классе.

— А если окажется, что кто-то не выполнил? — спросил Нариман.

— Я должен сказать мисс Альварес, и этому мальчику поставят ноль.

— И ты это делаешь?

— Конечно! — ответил Джехангир, а его мать изобразила на лице удивление вопросом.

— Ну а если ты дружишь с этим мальчиком? Все равно скажешь учительнице?

— Мои друзья всегда выполняют домашние задания.

— Толковый ответ, — заметил Джал.

— Так чей же сын? — спросил Йезад, и все засмеялись.

— Если бы такую систему ввело правительство Индии, — сказал Джал, — богатые ученики вместо домашних заданий давали бы взятки учителям.

— А директор школы, — хихикнул Йезад, — грозился уволить учителей, если те не будут отстегивать ему процент.

— Не учи детей коррупции, — сказала Роксана.

— Коррупция носится в самом воздухе, которым мы дышим. Страна специализируется на превращении честных людей в жулье. Правильно, чиф?

— Ответ, к сожалению, да.

— Псу под хвост пошла страна. И не породистому псу, а шавкам.

— Может быть, коалиция БДП и Шив Сены исправит дело, — предположил Джал. — Мы должны дать им шанс.

Йезад засмеялся:

— А ядовитой змее ты тоже дал бы шанс, если бы нарвался на нее? Эти две партии и подначили индусских экстремистов на разрушение мечети Бабри Масджид.

— Да, но то было…

— А как насчет ненависти к меньшинствам, которую Шив Сена насаждает уже тридцать лет?

Он отхлебнул большой глоток виски.

— Пап, а ты знаешь, что Шив Сена устраивает концерт Майкла Джексона? — влез Мурад.

— Все знают, — ответил ему Джал. — В газетах было. И Шив Сена миллионы на этом загребет. Они добились освобождения от налогов, потому что это, видите ли, культурное событие национального значения.

— А как же! — откликнулся Йезад. — Майкл Джексон со своим сверкающим гульфиком и рукой на пахе жизненно необходим для нации. Удивительно, что лидер Шив Сены не объявил его врагом чего-то, даже врагом хорошего вкуса не объявил. Ведь этот придурок направо и налево раздает ярлыки «анти» — антито, антисе. Южане у нас антибомбейцы, Валентинов день — антииндусская затея. Кинозвезды, если они родом из той части Пенджаба, которая после сорок седьмого к Пакистану отошла, предатели родины.

— Боюсь, если у него живот начнет пучить от карелы, так он эту тыкву объявит антинациональным овощем, — хихикнул Нариман.

— Будем надеяться, что ему набедренная повязка в паху не натирает, а то как бы он все нижнее белье не запретил, — сказал Джал.

Йезад налил себе виски, разбавил содовой.