Дела семейные

— Учти, никаких грязных анекдотов, — предупредила мать.

— Он не грязный. Вот слушайте: приезжает в Вену группа туристов и идет в музей Бетховена…

— Он мой анекдот рассказывает!

— Нет, другой! Дай мне закончить, сам увидишь, что другой! Входят туристы в зал, где стоит открытый гроб с мертвым телом. Труп уже разлагается, черви ползают, а лицо и волосы — совсем как у Бетховена. Рядом с гробом — пюпитр с рукописью Пятой симфонии. Туристы в ужасе, спрашивают гида, что происходит. Гид говорит: не спешите, внимательно наблюдайте за экспонатом. Через некоторое время труп поднимает руку и стирает один такт, потом стирает еще один. Туристы в шоке, они спрашивают: это тело Людвига ван Бетховена, почему же оно не похоронено? А гид отвечает: «Майне дамен унд херрен, йа, это композитор Бетховен, он слагал музыку, йя, он умер. А теперь идет процесс разложения».

Под общий смех Роксана сказала, что не может понять, откуда дети набираются таких вещей. Джехангир понимал, что Мурад оттеснил его на задний план, но не обижался. Ведь они совместно предотвратили ссору мамы-папы. А мама потихоньку унесла судно.

Уходя на работу, Йезад остановился у постели Наримана:

— Удачи с доктором, чиф.

— Спасибо, Йезад.

Роксана поджидала у дверей, чтобы поцеловать мужа на дорогу.

— Извини, что раскричался, — шепнул он ей на ухо. — Ты знаешь, как я реагирую на запахи.

Она закрыла глаза, прижимаясь к нему.

— Можешь оказать мне услугу, Йездаа? Будешь проходить мимо цирюльника на углу, скажи ему, чтоб зашел побрить папу до прихода доктора.

— Обязательно.

Он шагнул на площадку. Остановился:

— Если заявятся Джал с Куми, ты не давай им уговорить себя при докторе. Ни на что не давай согласия.

— Зная их, я не удивлюсь, если они вообще забыли про визит доктора. — И Роксана послала мужу воздушный поцелуй.

* * *

Три недели кончались для Джала и Куми тем же, чем начались: грызней и пререканиями, раздраженными спорами, ощущением вины за содеянное и неспособностью исправить, что наделали. Они совестились навещать сестру, и никакие игрушки и безделушки в стеклянной горке не могли отвлечь их от душевных мук.

Куми тревожило не столько настоящее, сколько будущее. Даже если папина лодыжка срастется и он сможет самостоятельно передвигаться, все равно через какое-то время он снова сляжет. Доктор Тарапоре предупреждал, что болезнь Паркинсона неизбежно приведет к этому. Мысль об уходе за лежачим больным приводила ее в ужас. Они с Джалом сделали все, что могли, — она была убеждена в этом, — а какой смысл отрицать ограниченность своих сил?

— И если у Роксаны есть совесть, она должна подольше подержать папу у себя.

— Что? — Джал не поверил своим ушам. — В этой их крохотной квартирке? Папин дом здесь.

— Я не могу принять его обратно, и не заставляй меня! Я даже прислугу не нашла на место Пхулы, на мне вся чистка и уборка-у меня сил больше нет. Я тебя каждый день прошу найти какой-то выход — и что? Ты же ничего не предлагаешь!

Что было неудивительно, поскольку Джал был готов смириться с неизбежностью и перевезти отчима домой.

— Будь человеком, Куми. Мы сказали: три недели — и должны сдержать слово. Если Роксана может ухаживать за папой, значит, и мы сможем.

— Мы? Ты с утра уходишь на биржу, и дома тебя нет. Она ухаживала за папой три недели, а я с ним пятнадцать лет нянчилась. Если уж в тебе столько благородства, оставайся дома и возись с папой. А нет, так шевели мозгами — у нас нет времени, сегодня доктор придет осматривать его.

Ничего Джал не придумал, и в половине седьмого они отправились в путь. Пока добирались до «Приятной виллы», он молча терпел попреки Куми.

Уже смеркалось, и на лестнице было темно. Джал попытался нащупать выключатель, но искал он его не в том углу, влез в паутину и отступил, обеими руками отирая паутинные клочья с лица. Стали подниматься во тьме.

Свет вспыхнул, когда они миновали площадку первого этажа. Снизу послышались шаги, кто-то бежал наверх, перепрыгивая через ступеньку.

— Кто-то спешит, пускай проходят, — сказал Джал.

— Мы первые, — огрызнулась Куми, — пусть подождет. Ты всегда всем уступаешь.

* * *

Их догонял Йезад. «Как же они похожи на старых супругов, — подумал он. — И не скажешь, что это брат и сестра».

— Куми права, Джал, — крикнул он через перила, — надо уметь постоять за себя!

— Йезад! — ахнула Куми. — Извини, мы не знали, что это ты.

— Ничего, у вас такие же права на лестницу, как у меня. Ну как вы оба? Приехали забирать папу домой?

Стараясь не выдать охватившую ее панику, Куми ответила:

— Мы без него скучали. Надеюсь, доктор скажет, что все хорошо.

— С ним уже три недели все хорошо, разве нет?

Куми оставила выпад без ответа. Они поднялись наверх. Йезад открыл дверь своим ключом и окликнул Роксану:

— Хэлло, смотри, кого я нашел на лестнице!

После обмена приветствиями и семейными банальностями все столпились у постели Наримана.

— Ты выглядишь намного лучше, чем три недели назад, папа, — провозгласила Куми. — Тебе на пользу пребывание здесь.

— Прекрасно выбрит! — подхватил Джал. — И щеки порозовели. Собираешься на свидание, папа?

— Да, с судьбой.