Дела семейные (сборник)

Невидимая еще, засигналила машина – не поймешь где, впереди или сзади. Камол притиснул свою машину к скале. Потом впритирку прошел, грохоча прицепом, порожний, заляпанный цементом «МАЗ».

– А ночью как же? – спросил Валентин.

– Ничего. Ездим ночью. Когда надо, тогда ездим.

…В Лангуре Валентин нашел улицу Победы. Вокруг еще строили, а будущие жильцы уже сажали под окнами, в которых не было рам, персиковые и алычовые кусты. Желтела сырая глина, в выкопанные ямки стекала коричневая вода. Полоса дождя уходила за перевал, над Лангуром светило солнце.

На маленьком балкончике дома сидела Галка. Загородив глаза черными очками, она подставила пополневшие щеки весеннему солнцу.

– Здрасте! – приветливо сказала Галка, свесившись с балкона. – Вы к нам?

Валентин понял, что перед ним жена брата. И не менее приветливо ей улыбнулся, помахав снизу рукой. Галка открыла ему дверь и еще на пороге объявила:

– Вы с Васей совсем не похожи, а еще близнецы!

– Игра природы, – с серьезным видом сказал Валентин. – Тайна, еще не познанная…

Он действительно не был похож на брата. До двадцати четырех лет ему удалось сохранить в лице что-то девичье, в глазах – отроческое озорство, в улыбке – детскую наивность. Валентин был выше Васи ростом, узкоплечий, с длинными спортивными ногами.

– Моего дон Базиля, как всегда, нет дома, – сказала Галка.

– А маман?

– Тоже на работе. Здесь, знаете, готовятся к перекрытию реки.

– Романтика трудовых будней! – весело улыбнулся Валентин. – Я уже видел: «Река Нурхоб покорится нам!» Как говорится, нет таких крепостей!..

Галка слушала его внимательно, слегка открыв яркий рот.

У нее был отличный цвет лица, она стала кругленькая и мягкая. Брючки стали ей тесны, и она ступала осторожно, семеня, как танцовщица. Она уже не прятала щеки под длинными волосами: выкрашенные в цвет червонного золота, они были высоко начесаны над полным затылком.

– А ведь мы не поздоровались как следует, – одолев некоторое смущение, сказал Валентин. И, решившись, поцеловал ее в мягкую теплую щеку. – Ну, здравствуйте, Галя!

Она удивилась, но уже через секунду сказала беспечно:

– Слушай, тогда можно на «ты».

Пока она возилась на кухне, Валентин повесил в шкаф свое светлое пальто, снял мраморный пиджак и остался перед Галкой в жесткой нейлоновой рубашке и галстуке шнурочном. Темный волнистый зачес ложился на белую, молодую шею.

Галка заварила зеленый чай, поставила на стол варенье и плоские белые лепешки. Они сели и стали болтать. Валентин объяснил, что решил приехать неожиданно, как ревизор, чтобы никого не затруднять встречей с цветами и оркестром. Сказал, что в Москве сейчас еще полная зима, весной даже не пахнет. На углу Страстного бульвара цыганки продают первые подснежники привозного происхождения, а мимозу достать к Восьмому марта было почти невозможно.

– А у нас скоро будут тюльпаны, – заметила Галка. – Слушай, а почему ты приехал один? Ты ведь, кажется, женат?

Валентин посмотрел ей в глаза и улыбнулся.

– Зачем напоминать человеку о совершенной ошибке?..

Галка откинула голову, засмеялась, как чему-то радостному.

– Часть твоего юмора моему бы Василию Буслаеву!..

Потом Валентин рассказал ей без утайки, как в этом году ему не повезло на первом курсе заочного юридического: пошел сдавать зачеты на дом к молодой преподавательнице и потерпел полное поражение.

– Так она мило себя держала, даже чай мы с ней пили. А потом взяла и засыпала… Представь, на чем погорел: «Кто такие “друзья народа”…» И почему они все время воюют против кого-то…

– Вася мой сказал бы: чай, трудно! – хохотала Галка.

Им было очень весело вдвоем. Ничто серьезное просто не шло им в голову.

– Ну, а как все-таки Василий? – наконец спросил Валентин.

– Да ничего. Работает.

– А ты? Маленькая хозяйка большого дома?

Галка игриво повела плечами.

– Неужели я похожа на хозяйку?

Они выпили весь чай и съели все варенье. Лепешка, нарезанная на куски, так и осталась, потому что была как резина: жевать можно, а глотать трудно.

– Мамаша моя как порхает? – опять спросил Валентин. – Замуж вы ее тут не пристроили?

– Да нет, как будто бы не нашлось желающих, – в тон ему усмехнулась Галка.

Но тут они встретились глазами, и оба поняли, что перешли в разговоре недозволенную грань. Валентин подумал о том, что за двадцать лет, пока жил под крылом у приемной матери, не видал возле нее ни одного мужчины. А Галка – о тех наставлениях, с которыми она лезла к Полине относительно «личной жизни»… И улыбка сошла у обоих с лица.

– Погляди лучше в окошко, – позвала Галка и отдернула занавеску.

За окном уже чернело небо. Глаза Валентина выхватили единственную мигающую звезду. Она стала падать и погасла где-то в холодной пелене над Нурхобом.

– Здесь ночь сразу приходит, – тихо сказала Галка. – Я раньше в Анжеро-Судженске жила, там копи такие черные…

– А где же все-таки наши? – оглянулся вдруг Валентин. – Ничего не могло случиться?..

Галка пожала плечами. И Валентину пошли в голову тревожные мысли: вдруг приемная мать совсем не явится?.. Ну, например, авария какая-нибудь. Ведь здесь же бывает…