Дела святейшие

Глава 19 1

Утро начиналось чудесно. Даша потянулась, открыла глаза и увидела, как солнечные зайчики весело скачут по стенам и потолку. Комнату наполнял сладкий аромат цветущей липы, ветер легонько теребил кружевную занавеску, и вся атмосфера была пропитана блаженной истомой жаркого дачного лета. Вот если бы еще завтрак в постель кто-нибудь принес, было бы почти как в раю.

— Эй, есть кто в доме живой? — негромко крикнула она.

Не надеясь получить ответ — парочка с утра собиралась идти ловить рыбу, — Даша скинула ноги на пол и от души потянулась еще раз.

— Хорошо-то как, люди добрые!

В тот же момент дверь тихонько отворилась, и на пороге возник подтянутый, гладко выбритый мужчина с подносом в руке.

— Надеюсь, прекрасная дама не станет сердиться за столь дерзкое вторжение? — спросил он голосом мягким, как английский бархат. — Я имел смелость приготовить для вас чашку кофе и пару тостов.

Челюсть Даши отвалилась с легким стуком.

— Ты... Вы... — Даша комкала воротник ночной

рубашки. — Что вы... ты... Мужчина, что вы делаете в моей спальне?

Из-за плеча Полетаева возникла озорная физиономия Стаса.

— Привет, как спалось? На самом деле это не мужчина.

— Да? — Перепуганная Даша все еще не могла понять, как ей теперь себя вести. — Просто он в штанах, вот я и подумала... Но тебе, конечно, виднее. Не мужчина, так не мужчина.

— Ты не поняла, я имел в виду, что он не просто мужчина, а мой родной дядя.

— Дядя Сережа. — Полетаев склонил голову в поклоне.

Даша нервно кивнула в ответ.

— Угу. И что твой дядя Сережа делает в моей спальне?

— Я просто подумал: мы вдвоем, а ты вроде как одна, «в глуши, в деревне, все вам скучно...»

— Мне совершенно не скучно. Более того, мне было очень весело. — Даша сердито окинула взглядом Полетаева и его поднос. — До сего момента.

— Я же говорила, что это не очень хорошая идея, — послышался робкий голос Роны.

— Идея отличная, только она еще этого не поняла, — возразил Стас. — Смотри, Дашка в разводе, значит, страдает, мой дядя тоже...

— В разводе?

— Нет, страдает.

— А чего это он страдает?

Даша подхватила со спинки кровати халат и набросила на плечи.

— У него была несчастная любовь.

— Ах, вот как... Очень трогательно.

Застегнув халат на все пуговицы, рыжеволосая женщина подошла к зеркалу и принялась расчесывать кудри.

— Нельзя ли поподробнее, очень хочется послушать. Обожаю слушать о чужих страданиях.

— Мне кажется это несколько жестоким, — мягко, с оттенком грусти сказал Полетаев.

— А мне кажется это вполне адекватным, — пропела Даша и, обернувшись, состроила такую мину, что Полетаев едва не выронил поднос.

— Можно я поставлю ваш завтрак на стол? — спросил он, стараясь сохранять на лице скорбное выражение.

— Да уж сделайте одолжение... Так что за несчастная любовь?

Стас тут же присел к столу и принялся высматривать, чем бы поживиться.

— Четыре года дядя был безнадежно влюблен в одну прекрасную рыжеволосую даму, — сообщил он, придвигая к себе яичницу. — Но, к сожалению, его избранница была замужем и жила в другой стране. И вот когда я сказал, что ты тоже рыжая...

Даша в зеркале бросила быстрый взгляд на Полетаева: он что, всем своим родственникам растрепал об их отношениях?

— Очень интересно. А в чем же трагедия? У дяди закончилась виза?

— Нет. Все гораздо печальнее. Его возлюбленная умерла.

— Что?!

Полетаев печально кивнул головой:

— Умерла. Для меня это был страшный удар. Я до сих пор не могу оправиться.

Оправиться не могла и заживо похороненная Даша: некоторое время она не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. С трудом оклемавшись, она чуть было не запустила расческой в несносного полковника, отправившего ее на тот свет до срока, но сдержалась и сорвала злость на собственных волосах — начала расчесывать их с такой яростью, что от золотистых кудрей отлетали клочки.

— Приношу вам свои соболезнования, — проскрежетала она. — Только мне непонятно ваше вторжение в мою спальню. Вы не поверите, но в приличном обществе принято скорбеть в одиночестве.

— Я бы так и поступил. Но когда узнал о цвете ваших волос... — Полетаев сделал трагическое лицо.

Даша невольно провела рукой по волосам:

— Что? Что с ним?

— Этот рыжий цвет... Вся душа моя буквально перевернулась, вернув то, о чем я безуспешно пытался забыть. И я подумал, может, вы смягчите боль мучительных воспоминаний о безвременно ушедшей любви.

Глаза хозяйки дома заволокли слезы:

— Сергей Павлович, дорогой, успокойтесь, пожалуйста! Конечно, и я, и Даша вас поддержим в такой тяжелый момент жизни.

— Спасибо, девочки...

«Девочки!»

Даша развернулась на сто восемьдесят градусов: ни стыда, ни совести нет у человека — одну похоронил заживо, вторую до слез довел.

— Ну уж дудки! Я вовсе даже не собираюсь становиться ходячим надгробием бывшей любовницы этого странного субъекта.

Воцарилась тишина.