Дела твои, любовь

— Он как кокаин, сеньор Гарай Фонтина. И описывать его в наше время не нужно, потому что его видели даже те, кто его никогда не пробовал. Разве что старики… Да и те, думаю, знают, как он выглядит: видели по телевизору тысячу раз.

— Ты будешь учить меня писать, Мария? Будешь указывать мне, что я должен описывать, а что нет? Будешь поучать Гарая Фонтину?

— Что вы, сеньор Фонтина, — мне не хватало терпения каждый раз называть обе фамилии (слишком долго выговаривать, да и звучит, на мой взгляд, не слишком хорошо), но на этот раз он, кажется, даже не заметил, что я обошлась без "Гарай".

— Если я прошу вас привезти мне сегодня два грамма кокаина, значит, мне это зачем-то нужно. Возможно, сегодня вечером этого потребует моя книга. Вы ведь заинтересованы в том, чтобы книга была написана и чтобы все в ней было правильно? Значит, вам следует не спорить со мной, а достать и привезти мне то, что я прошу. Или я должен поговорить лично с Эжени?

И тут я уже не выдержала:

— Вы нас за верблюдов [1]держите, сеньор Фонтина?

"Держать за кого-то" — каталонское выраженьице, я таких нахваталась от своего шефа: он каталонец (хотя и живет почти всю жизнь в Мадриде) и сыплет ими на каждом шагу. Если требования Гарая достигнут ушей Эжени, то с него станется отправить нас на поиски чертова кокаина — в кварталы, что пользуются дурной славой, или в пригороды, в которые отказываются заезжать таксисты. Лишь бы угодить своему самому спесивому автору, к которому слишком серьезно относится. Невероятно, как люди ухитряются заставить всех поверить в свою значимость. Необъяснимый феномен!

— Вы нас за верблюдов держите, сеньор Фонтина, — сказала я ему. — Вы просите нас нарушить закон. Или вы об этом даже не подумали? Кокаин не продают в киосках, и это вам хорошо известно. И в баре на углу его не купить. И потом, почему именно два грамма? Вы хотя бы представляете себе, сколько это? На сколько доз этого хватает? А что будет, если вы не рассчитаете дозу и дело кончится трагедией? Какой тяжелой утратой это станет для вашей жены и для литературы! У вас может случиться удар, или вдруг вы подсядете и уже ни о чем другом думать не сможете. И писать не будете, и путешествовать — с наркотиками границы не пересечь. Вы только представьте: церемония в Стокгольме — к черту! Ваша дерзкая речь — к черту! Карл Густав — к черту!

Гарай Фонтина с минуту помолчал, словно прикидывая, не слишком ли далеко зашел в своих требованиях. Но, видимо, на него очень подействовал мой последний аргумент: он испугался, что может лишиться возможности наследить на стокгольмских коврах.

— Ни за каких верблюдов я вас не держу, — произнес он наконец. — Я же прошу вас купить кокаин, а не продать.

Я воспользовалась его минутным колебанием, чтобы обозначить еще один аспект авантюры, в которую он собирался нас втянуть: — А потом? После того как мы вам его привезем? Мы отдадим вам ваши два грамма, а вы нам — деньги. Я права? И как это может быть расценено? И вы еще говорите, что не держите нас за верблюдов! Полиция все поймет как надо, уж будьте уверены.

Про деньги я упомянула не случайно: Гарай Фонтина далеко не всегда возмещал нам суммы, проставленные в квитанции из химчистки, или выплаченные малярам, или потраченные на оплату заказа гостиницы в Баттикалоа. В лучшем случае он отдавал деньги с задержкой, и мой шеф ужасно смущался и нервничал, когда приходило время напомнить Гараю о деньгах. Так что финансировать порочные желания его нового романа, который еще не дописан и контракт на который нами еще не заключен, — это уже слишком.

Он не ответил. Наверное, собираясь просить нас об услуге, он, как всегда, даже не подумал, что за нее придется платить, и теперь прикидывал, во сколько это удовольствие ему обойдется. Как большинство писателей, он был дармоед и жмот, потерявший всяческую гордость. Он оставлял огромные долги в гостиницах, в которых останавливался, когда выезжал читать лекции (обычно в какой-нибудь провинциальный город). Требовал "сьют" и оплату всех дополнительных услуг. Говорили, что он возил с собой грязное постельное белье и грязную одежду — и это было не чудачеством и не манией: он возил все это (даже носки, по поводу которых не спрашивал у меня совета) из жадности: пользовался возможностью бесплатно постирать все в отеле. Впрочем, это, скорее всего, выдумки недоброжелателей: разъезжать с таким багажом должно быть ужасно неудобно (однако, если верить слухам, однажды организаторам одной из его поездок пришлось оплатить чудовищный счет из прачечной — что-то около тысячи двухсот евро).

— Ты знаешь, почем нынче кокаин, Мария?

Я не знала точно — полагала, что примерно семьдесят евро, но решила назвать большую сумму, чтобы напугать его и заставить отказаться от своей затеи. Надеялась отделаться от Гарая Фонтины и избежать необходимости отправляться бог знает в какие притоны на поиски кокаина для него.

— Восемьдесят евро, насколько я слышала.