Дела твои, любовь

— Я не хочу, чтобы у тебя на душе осталась отметина — по крайней мере, такая, какая может остаться, если я не расскажу тебе все, если ты не узнаешь о причинах того, что произошло. Давай посмотрим, какую картину ты себе представила, что ты себе нафантазировала, какую историю сочинила. Я приказал убить Мигеля, я убил его чужими руками. Так? Я разработал план — довольно рискованный план, главным недостатком которого было то, что он мог легко сорваться, а главным достоинством являлось то, что я в любом случае оказывался в стороне и на меня не падало ни малейшего подозрения. Я находился далеко от места преступления, никто не знал, что у меня имелись основания желать смерти Мигелю, никому и в голову не пришло бы усмотреть какую бы то ни было связь между мною и тем чокнутым "гориллой", с которым я в жизни словом не перемолвился. Обо всем позаботились другие: узнали о его проблемах и внушили ему то, что следовало внушить, то, что я хотел вбить в его безумную голову. Смерть Мигеля выглядела как несчастный случай — ужасное невезение, трагическое стечение обстоятельств. Ты спросишь, почему я не прибег к помощи наемного убийцы, скажешь, что сейчас так поступают многие, потому что это самый легкий и надежный способ. Я тебе отвечу. Сейчас таких убийц много: они приезжают из Восточной Европы и из Америки. Их услуги не слишком дороги: билет туда и обратно, суточные и три тысячи евро — иногда меньше, иногда больше, но в среднем, если хочешь быть уверенным в результате и не хочешь иметь дело с новичком, примерно три тысячи евро. Эти люди делают свое дело и уезжают, а когда полиция начинает расследование, они уже в аэропорту или в самолете. Проблема в одном: никогда нет гарантий, что они не вернутся в Испанию, — им могут снова предложить здесь работу или им так понравится страна, что они решат тут обосноваться. Некоторые заказчики, однажды воспользовавшись их услугами, имеют неосторожность потом рекомендовать их своим знакомым (под большим секретом, разумеется). Рекомендуют или самого исполнителя, или посредника (а тот, поленившись искать кого-то нового, звонит тому же самому исполнителю и вызывает его). Любой, кто хоть раз выполнял подобное поручение в Испании, подвергается двойной опасности. И чем чаще они сюда приезжают, тем больше вероятность, что в конце концов их вычислят и схватят. И тем больше опасность, что они вспомнят своего заказчика или подставное лицо — человека, который им этот заказ передавал. Такие, попав в руки полиции, сразу начинают давать показания, рассказывают все, что знают. Даже те, кто находится на содержании мафии, можно сказать, имеет постоянную работу — таких в Испании сейчас немало: здесь для них всегда найдется дело. Кодекс молчания нарушается постоянно, точнее, почти не соблюдается. Чувство товарищества почти забыто. Впрочем, понять их можно. Если кого-то поймали — его проблема: сам виноват. Без него можно обойтись, организация пальцем не пошевелит, для того чтобы его спасти. Они заботятся лишь о том, чтобы их самих ни в чем не заподозрили: убийцы работают почти вслепую, они не знают, с кем имеют дело, — слышат только голос в телефонной трубке. И фотографии жертвы тоже получают по мобильному телефону.

Вот и задержанные платят той же монетой: каждый заботится лишь о том, чтобы спасти свою шкуру, чтобы получить меньший срок. Они выкладывают все, что им известно, лишь бы пришлось поменьше париться на нарах. К тому же, чем дольше они будут молчать, тем легче будет самой же мафии их уничтожить: их местонахождение известно, они больше не нужны, они балласт, и балласт опасный. А если они знают немного и им почти нечего рассказать следствию, они пытаются получить поблажку иным способом: "А еще несколько лет назад я выполнил поручение одного сеньора — важного предпринимателя, или политика, или банкира. Кажется, я об этом деле кое-что знаю. Если я пороюсь в памяти и мне удастся припомнить некоторые детали, то что я с этого буду иметь? Не один предприниматель угодил за решетку на долгие годы благодаря подобным признаниям. И кое-кто из валенсийских политиков тоже — ты же знаешь, какие они там болтуны — совсем не умеют держать язык за зубами.