Делай что должен

— Нет, — Грэм вздохнул. — Я её вообще не знаю. Вернее, знаю, кто она, где жила ещё год назад. Она намного младше папы была — десять лет разницы. Папин статус социальной значимости тогда уже позволял завести ребёнка. У нас так просто нельзя даже хомячка купить — любое живое существо требует расхода ресурсов. Воздух, вода, продовольствие. Потому детей могут иметь только те, кто достаточно важен для общества, чтобы ему позволили содержать кого-то на иждивении.

Передав контейнер с едой севшей рядом Дане, Грэм продолжил:

— Мама не хотела — говорила, что это затормозит её карьеру, отец уговорил. Но чем выше статус — тем выше ответственность и больше работы. Плюс в первые год-два после рождения ребёнка матери вынужденно сами становятся иждивенцами, — Грэм сорвал травинку и сунул в рот. — Правительство выделяет помощь, но при мамином тогдашнем статусе этого всё равно было маловато. Папа стал пропадать на работе, брал много сверхурочных — старался, чтобы мы паёк побольше получали. Мама сидела со мной одна. Однажды она этого не выдержала и ушла. Но по закону я остался с отцом — мамин статус не позволял иметь иждивенца. И, как я понял, она сильно не возражала. Во всяком случае, я не помню ни одного её звонка или визита. Потом, уже когда в училище поступил, смог её найти. Но она не захотела говорить: сказала, что вычеркнула ту страницу из жизни. Как-то так вот…

С минуту Ракша молчала, переваривая услышанное. Не сказать, чтобы жизнь Грэма казалась ей особенно трагичной — беженцев с Дорсая сложно удивить болезненными воспоминаниями. Скорее её зацепила обыденность, с которой Нэйв рассказывал о разрешении на иждивенца, цензе по статусу социальной значимости и прочих особенностях колонии, развивавшейся в условиях постоянной нехватки ресурсов.

— Зато теперь я понимаю, почему все гефестианцы трудоголики, — мрачно пошутила Дана. — У вас кто не работает — тот не только не ест, но и не размножается.

— Ещё и дышит через раз, — отшутился Грэм. — Мы только десять лет назад стали из подземелий и куполов выходить, как формирование атмосферы закончилось. Сейчас вот ударно завозят плодородную почву и строят теплицы на поверхности.

Порыв ветра донес стук молотков. Грэм дёрнул щекой и неожиданно сказал:

— Знаешь, я когда с Лорэй на Плимуте работал, то их старший группы — Ридом назывался, скотина редкая, — обзывал меня «Айвенго». Это такой персонаж древней земной книги, странствующий рыцарь. Но, по-моему, мне больше подходит другая книга. Говорят, на Китеже в школе проходят. Называется «Идиот». Всё хочу почитать, но руки не доходят.

Дана красноречиво приподняла бровь, явно потеряв нить разговора.

— Да за что ни возьмусь — не в тех местах сварные швы понаставлю, — пояснил Грэм. — Вот как сейчас. Какого хрена я не завёл барабаны в полку Шеридана? Но нет — я радостно кинулся собирать пьянчуг и овощи по нычкам рассовывать. И ещё радовался: ой, как хорошо да спокойно! Наши штрафнички сидят тихо — ну красота же, как в той песенке-молитве «О благодать»10. С моими талантами стреляться хорошо: вместо башки попаду в задницу, да ещё и пару-тройку окружающих укокошу.

Он замолчал, уставившись в контейнер с едой.

— Да, ты ошибся, — безжалостно согласилась Дёмина. — Как ошибся Прокофьев, взяв такого зама, как ошиблись наверху, связавшись с корпоратами, и как многие-многие другие. Как и я, решив, что завербоваться в армию Союза — верный путь заставить Доминион заплатить за Дорсай. И цена ошибок — всё это.

Она красноречиво махнула рукой, указывая на весь город сразу.

— Но если у тебя не завалялось машины времени в кармане, то пути у нас всего два. Первый — учиться на своих ошибках и не допускать их в будущем. А заодно по мере возможности исправлять последствия. Второй — зарыдать, как девки, и отойти в сторону, уступая дорогу новым нестреляным идиотам, которые совершат те же глупости, что мы.

Ракша прямо посмотрела в глаза Грэму:

— Не знаю, как ты, а в рыданиях я не сильна.

— Да, ты у нас больше по кочерге специалист, — улыбнулся Нэйв.

— В кочерге больше проку, чем в нытье, — не стала спорить Ракша.

— Это смотря с какого конца кочерги находиться, — Грэм шутливо пихнул её локтем в бок. — О, чёрт… Надеюсь, это не новые неприятности…

Он замолчал, настороженно глядя на группу тиаматцев, возглавляемых их полевым священником.

— Сеньор капитан, — голос падре был торжественен.

У Нэйва мелькнула мысль, что слух про него с Даной оказался слишком серьёзно воспринят тиаматцами и сейчас начнётся обряд бракосочетания. Бросив на Ракшу быстрый взгляд, Грэм встал, подбирая нужные слова для объяснения, но речь падре выбила его из колеи:

— Не откажитесь принять наше приглашение, сын мой.

Недоумевающий Грэм взглянул на остальных тиаматцев. Лица у них были торжественно-серьёзные, из чего капитан сделал вывод о важности и неординарности происходящего.

— Разумеется, святой отец, — Нэйв торопливо обулся. — Лейтенант…

— Только вы, сын мой, — мягко, но непреклонно оборвал падре.

Грэм оглянулся на Дану и виновато улыбнулся.

— Это ненадолго, дети мои, — по-своему истолковав их реакцию, успокоил падре.