Делай все наоборот

– Слава богу, что тебе это только кажется, – ответила Мариша, но тут Вельзевул, до того зевавший, захлопнул пасть со звуком, напоминавшим захлопнувшийся капкан.

Мы завизжали и, толкая друг друга, бросились к выходу во двор, почти сразу же налетев на Елизара и Игоря, входящих в жилище Вельзевула.

– Куда это вы собрались? – ехидно осведомился последний. – Очень вы шустрые, как я посмотрю. И чего я, дурак, не поверил, когда Никитин сразу же сказал, что не иначе вы сюда подались. Что вы тут потеряли? Небось услышали про деньги – и вперед? Теперь не отвертитесь. На несколько лет вас раскрутить я Серегу уговорю. Куда деньги спрятали?

– У нас их нет, – с полным основанием заявила Мариша. – Разуй глаза, где бы мы, по-твоему, прятали десять тысяч?

– Так где же они? – удивился Игорь.

– Пойди и посмотри, – мрачно надувшись, предложила ему Мариша. – Вон еще кусочки на зубах виднеются.

Игорь посмотрел на нее с некоторым ужасом, видимо, решив, что она окончательно свихнулась, и с опаской спросил:

– У кого виднеются?

– У свиньи.

Мы с Маришей получили несказанное удовольствие, следя за сменой выражений на лице Игоря, когда он достиг загона с Вельзевулом. Они прошли от крайнего недоумения через негодование к такому жестокому разочарованию, что мы, грешным делом, даже подумали, чего бы это ему так убиваться из-за чужих денег, если он не собирался прикарманить их под каким-либо предлогом. Или, допустим, не все деньги, а только их часть. Он осыпал отборной бранью всех четвероногих подряд, но больше всего досталось отряду парнокопытных. Елизар реагировал значительно спокойнее. Он взирал на прожорливую скотину с истинно христианским смирением. После продолжительной паузы, дав Игорю выпустить пар и высказать все, что тот намеревался, он открыл рот и изрек:

– Дорогая животина, но, сколько бы он ни стоил, сегодня все равно праздник, а что за праздник без сочной свиной отбивной. Пойду договорюсь с хозяйкой о покупке. До выхода ее мужа свинья все равно не дотянет, свиньи столько не живут, так что не думаю, что она будет долго ломаться.

Совершив свой акт столь утонченной мести, Елизар удалился, оставив свинью терзаться размышлениями о своей дальнейшей участи. Нам тут делать тоже было нечего, поэтому мы начали потихоньку удаляться, намереваясь под шумок смыться подальше, забиться в укромный уголок и пересидеть там грозу, выражаясь фигурально. Но этот фокус не прошел. Ставший невозможно навязчивым Игорь выскочил следом за нами и прокричал:

– А вы куда намылились? Стойте тут, сейчас я к Никитину отправлюсь, а вам он приказал ждать здесь под надзором Елизара. И не вздумайте ему голову дурить, а то я вас знаю.

Новость нас не порадовала, но на объяснения Игорю, что наша точка зрения в этом вопросе в корне отличается от точки зрения Никитина, времени нам не оставили. Игорь запрыгнул в «газик» и укатил, поэтому мы покорно поплелись к призывно машущему нам Елизару, вручив свою дальнейшую судьбу в руки провидения. Так как чувствовалось, что жена старосты и Никитин с самим старостой, которые должны были в скором времени объявиться, найдут что сказать в наш адрес.

– Как ты думаешь, – сказала Мариша, когда мы в целях привыкания забрались в сарайчик, в котором (с неведомой нам целью, так как хранился в нем всякий хлам) окна были кем-то основательно зарешечены, – сколько нам могут дать? Мы ведь не сделали ничего особенно плохого?

– Ну, не знаю, это как посмотреть.

– Во всяком случае, намерения у нас были самые благородные, – заметила Мариша.

– Особенно когда мы собирались умыкнуть кассу старосты, – съязвила я.

– Она ему была уже без надобности, не все ли равно, кто бы ею воспользовался? Может, даже лучше, если бы это были мы, потому что я точно уверена, что мы употребили бы ее на полезные дела, а куда бы ее дела милиция, еще неизвестно, – продолжала упорствовать в грехе Мариша, но внезапно ее одолел приступ благоразумия, и она добавила: – Но Никитину мы скажем, что не хотели его отвлекать, потому и поехали одни.

– Он нас и спрашивать не станет, – заверила я. – У него уже давно все решено на наш счет. Советую запасаться немаркой одеждой, чаем и зубной пастой, говорят, эти вещи пользуются в тюрьмах повышенным спросом.

Когда к дому подкатил Никитин с остальной компанией, мы с Маришей уже довели самих себя до наимрачнейшего расположения духа. Появление старосты и секретаря с теперь уже, смело можно сказать, бывшей женой Елизара бодрости нам не прибавило.

– Они их сюда ведут, – в ужасе проинформировала меня Мариша, выглянувшая на секунду и тут же отпрянувшая. После этих слов она вцепилась в дверную ручку. – Не открою! – завопила она, когда Никитин дернул ручку. – Не желаю ехать с ними в одном купе, – объяснила она, от страха перепутав все на свете.

– Кончай идиотничать! – разозлился Никитин. – Выметайтесь оттуда живо. Стану я с вами дурачка валять.

– Как это? – удивилась я. – Разве мы не под арестом?

– Нужны больно. И без вас не знаю, куда остальных распихать. С вами мне уже все ясно, вы исправлению не подлежите. Вас даже колония не спасет, вы совершенно конченые.