Делегат грядущего

Рыдания ослабевшей, измученной Нафиз постепенно перешли в глубокий, без сновидений сон. Она спала, не меняя позы, склонив голову на руки, бессильно свисавшие с баранки руля. Только голова ее повернулась набок, а ноги соскользнули с педалей и скрестились, упершись в ящик с инструментами. Кепка ее осталась лежать на том берегу реки, и потому мокрые распустившиеся косы, с которых все еще капельками сбегала вода, упали ей на колени.

Когда ушедшая за горы огромная черная туча сменилась нарядным блеском луны, выглянувшей из-за зубцов, обрамляющих перевал, девушка спала все так же спокойно и крепко. И, вероятно, она так проспала бы до утра, если б вместе со светом луны из расщелины в скалах не вышел одинокий седобородый путник, в ватном халате, с мешком ячменя за плечами.

Он шел новой, невиданной им прежде дорогой, направляясь из своего родного селения к юртам высокогорных киргизов, чтоб обменять свой ячмень на маленького козленка. Много часов уже он пережидал снежную бурю в расщелине между скалами, а теперь направился дальше. Увидев поблескивающую в лунном свете машину, он готов был испугаться и повернуть назад, но тотчас вспомнил рассказы сына о железных безлошадных арбах, для которых строится эта дорога и на которых быстрее птиц разъезжают русские.

Осторожно, стараясь не шуршать ногами, обутыми в мягкие сыромятные «мукки», он приблизился к автомобилю и, остановившись в почтительном отдалении, сдерживая все-таки наплывающий страх, внимательно его осмотрел. Только после этого, не обнаружив в нем ничего угрожающего, решился он подойти к нему вплотную и, приподнявшись на цыпочки, заглянуть в окно кабины. И то, что он увидел, поразило его. Он подумал, что русский, наверно, убит и выброшен в пропасть, а эта женщина… женщина… Но разве есть теперь басмачи?

И осторожно, очень осторожно, боясь испугаться сам, коснулся плеча Нафиз… Осмелев, постучал по нему большим пальцем и сразу отскочил на два шага, когда девушка резко подняла голову. Он не хотел ее обижать, он хотел только спросить ее, но она, широко раскрыв недоумевающие глаза, бросив только один взгляд на луну и переведя его на дорогу, вскрикнула на родном ему языке:

— Бог мой! Что же это такое?..

И то, что последовало за этим, старик не мог бы пересказать простыми словами: огромная машина затряслась, задрожала, завыла, как тысяча рассерженных барсов, и, рванувшись вперед, побежала вверх по дороге все быстрей и быстрей. А ведь никого, кроме маленькой таджикской девушки, — старик хорошо это видел — в машине не было. Оправившись от первого страха, он захотел побежать за ней, чтоб помочь девушке, чтобы, быть может, ее спасти, но грозная машина русских исчезла за поворотом.

И, продолжая смотреть на ленту пустынной дороги, старик долго стоял в невыразимой, глубокой задумчивости…

1953

ДЕНЬ В НЕЗНАКОМОЙ СТРАНЕ

1

По этой дальней восточной стране, они, приглашенные корпорацией местных ученых, путешествовали втроем. Ефремов, пожилой московский философ, был руководителем их маленькой группы. Двое других — таджичка Саида и киргиз Меимбет, — хотя и были уже известны своей творческой деятельностью за пределами их республик, но еще не вышли из комсомольского возраста.

Пассажирский лайнер быстро перенес их через цепи великолепных высоких гор далеко-далеко на юго-восток от Москвы, и вот уже две недели советские делегаты, сопровождаемые все новыми друзьями, знакомились с неведомой им доселе страной.

Я не называю здесь эту страну, памятуя, что в наш век, когда господство империалистов, колонизаторов не везде еще сломлено, есть народы, где исконная гордость страдает при упоминании о деяниях тех чужеземцев, какие пока смеют не считаться ни с какими чувствами унижаемых ими людей.

Но я не могу в предлагаемых мною читателям маленьких рассказах не поведать со всей достоверностью о фактах, показывающих горестное положение этих людей, — такое, какое нам даже трудно себе представить.

Я расскажу здесь об одном дне — только об одном дне из путешествия Саиды, Меимбета и Ефремова, ибо впечатления этого дня были, в общем, характерными для любого из других дней, проведенных маленькой советской делегацией за рубежом.

Трое друзей передвигались чаще всего в автомобиле. Горные теснины были очень похожими на скалистые громады и ущелья наших Киргизии и Таджикистана. Шумели реки внизу — совсем такие, как знакомые Меимбету и Саиде реки Средней Азии. Дикий ветер рвал в клочья белую пену на порожистых перепадах. Ивняк и тал пробивались в хаотическом нагромождении камней. Дорога, приспособленная для автомобильного транспорта, вилась в безлюдье среди остробоких скал и над небольшими селениями, раскинутыми в устьях рек или припавшими к склонам лесистых гор. Местные жители передвигались по автомобильной дороге верхом на лошадях, верблюдах, ослах, и только изредка путешественникам попадали навстречу щегольские автомобили, мчавшие надменных богатых иностранцев или столь же богатых напыщенных правителей окрестных феодальных княжеств.