Делегат грядущего

— Я здесь у вас только гость. Но я со стороны наблюдал за работой нашего друга Хурама. Вот хочу сказать, Советская власть большое делает дело. Откуда взялся товарищ Хурам? Наш бедный таджик, он, я слышал, родом из пастухов. Много у нас русских раньше работало, а никогда в это время наш район к севу не подходил. Потому что не знали нашей обстановки, дехканина нашего не понимали. А товарищ Хурам пришел, у него сразу работа кипит. Вот что значит национальные кадры. И вот, я смотрю, у вас в мастерской половина рабочих — таджики. Разве они видели раньше машину? Разве не считали они раньше, что всякая машина — творение дьявола?.. А сейчас сами работают и управляют машинами и знают, где у нее сердце, где у нее легкие, где желудок, как ее кормить, как лечить, когда она заболеет. И вот русские товарищи трактористы пусть не обижаются здесь. Я прямо спрошу, кто лучше всех тут работал?.. Кто сейчас на почетном месте сидит?.. Видите — сидит товарищ Османов. Самый хороший работник — наш таджик — товарищ Османов. Мы все теперь сказать можем — товарищ Османов первый у нас человек…

— А Гуссейнов, товарищ Баймутдинов, — перебил механизатор, — о Гуссейнове почему ничего не скажешь?

Баймутдинов нахмурился, мельком взглянул на Гуссейнова и произнес с непонятной, но всеми замеченной неохотой:

— Гуссейнов тоже, раз на почетном месте сидит… Тоже таджик… Но товарища Гуссейнова я мало знаю… А Османова, я считаю, нужно в первую очередь премировать. Хорошую премию дать, чтоб был он доволен.

— Зачем опережать события, Баймутдинов? — перебил Хурам. — О премиях я позже хотел говорить… Но уж раз начал, придется мне сразу все наши карты раскрыть… Мы с механизатором и с Винниковым это дело уже обсудили, и всем лучшим ударникам у нас назначены премии… Взгляните на лицо Османова: он переутомлен. Мы знаем, его мучает малярия, потому он у нас и угрюмый такой. Но мы решили его немножко развеселить. Кроме денежной премии, мы приготовили для него путевку в дом отдыха на Черноморское побережье…

— Ого!.. — раздался чей-то завистливый голос.

— Вот тебе и ого! — рассмеялся Хурам. — Работал бы хорошо, тоже мог бы поехать. Но сейчас у нас горячее время. Придется ему поработать еще немного. Путевку мы выдадим после окончания посевной. Я считаю, что Гуссейнов работал не хуже Османова. И Гуссейнову мы дадим премию, которая выражается в той же сумме. Гуссейнов получает велосипед. Абдуназаров — отрез на костюм… Петров — тоже отрез на костюм. Корниенко…

С каждой новой названной Хурамом фамилией собрание оживлялось все больше. И когда Гуссейнов застенчиво попросил слова и начал сбивчиво говорить свою немудрую, но искреннюю и веселую речь, трактористы повскакали из-за стола и, не дав Гуссейнову кончить, ухватили его за руки и ноги, вытащили из-под навеса на площадку двора и с хохотом взялись его качать.

В этот день Хурам отослал в Наркомзем телеграмму о том, что ремонт тракторов румдаринской МТС окончен до срока.

Утром Хурам сидел за своим столом в конторе политотдела, перебирая бумаги, накопившиеся за день. Когда бы ни явился Хурам в свой кабинет, он всегда находил на столе пачку писем, телеграмм, заявлений, жалоб, ведомостей. Здесь были телеграммы из Москвы и из столицы Таджикистана, требовавшие ответа. Политуправление Наркомзема следило за каждым днем работы политотдела, инструктировало его по самым, казалось бы, мелким вопросам. Каждый день Хурам отсылал телеграммы и письма с цифрами, сводками, донесениями. Республиканская газета печатала основные цифры, и Хурам, раскрывая свежую газету, ревниво следил, на каком месте среди других районов поставлена Румдара. Каковы процентные показатели в других хлопководческих районах. Если Румдара оказывалась в верхних строчках списка, Хурам удовлетворенно улыбался и спокойно переходил к другим сообщениям газеты. Это значило, что в ближайшие дни будет меньше тревожных, настойчивых, требовательных телеграмм из центра. Если Румдара перекочевывала в нижние строки списка, Хурам долго, хмурясь, вчитывался в него, резко подчеркивал показатели своего района красным карандашом, созывал в кабинет всех политотдельцев, звонил в МТС, в исполком, писал убеждающие статьи для своей политотдельской газеты, посылал нарочных за раисами, за агрономами, наконец срывался с места и торопливо, рысью, ехал в какой-нибудь особенно беспокоивший его колхоз.