Делегат грядущего

Дехканин вполголоса выругался: «На моей канаве, значит, прорвалась…» — и побрел в темноту.

Вскоре Хурам услышал быстрое шлепанье босых ног — дехканин возвращался бегом. Подбежал запыхавшись, взволнованный.

— Рафик Хурам, пойдем, пожалуйста, со мной, не знаю, что там такое.

Хурам, недоумевая, последовал за дехканином. Быстро прошли метров сто вдоль канавы. Здесь от нее ответвлялась другая, убегавшая в сторону, к темной роще.

— Смотри, рафик, — снизив голос, заторопился дехканин, — я этой канавки не рыл. Кто-то воду ворует.

Дехканин присел на корточки, приложив к губам палец. Хурам расслышал странный шорох в роще, будто сыпался щебень. Звук прервался… Тихий удар — звук послышался снова.

Хурам тоже присел на корточки… звук замолкал и возобновлялся очень ритмично.

— Что за напасть? — испуганно прошелестел дехканин.

— Сиди здесь, я пойду узнаю, — шепнул Хурам и осторожно, крадучись, двинулся вдоль неизвестно кем прорытой канавки. Дошел до опушки рощи, снова прислушался. Явственно услышал: кто-то ритмически сыпал землю.

Двинулся дальше. Не разглядев под ногами яму, оступился и с размаху упал на груду сухого валежника. Валежник затрещал, Хурам вскочил на ноги. Впереди метнулись два темных пятна. Хурам выхватил револьвер и отрывисто крикнул:

— Стой, кто там? Стрелять буду!

В темноте зашуршали ветви, и все затихло. Раздвигая кусты джиды, Хурам осторожно двинулся дальше. Прошел шагов сорок, наткнулся на какое-то сооружение. Ощупал его руками, пальцы натолкнулись на деревянную планку, на проволочные прутья и скользнули по мокрой шерсти.

— Что за чертовщина!.. Эй, Бобо-Шо, рафикон! Идите сюда с фонарем!

— Идем, рафик Хурам, сейчас! — откликнулись издалека дехкане, светлые точки забегали по полю, соединились и двинулись, приближаясь.

— Идем, идем! — кричали дехкане, словно ободряя друг друга. Старик Бобо-Шо подошел первый, высоко подняв над головой фонарь.

Свет упал на странное сооружение, и Хурам сразу узнал его. Приставленная нижним краем к борту канавки, подпертая двумя корявыми палками, под углом в сорок пять градусов к земле, здесь стояла большая деревянная рама, обтянутая проволочной сеткой и покрытая бараньей шкурой. Рядом, на земле лежал брошенный убежавшими деревянный совок, проткнутый сбоку длинной рукояткой.

— Вот негодяи! Ну и наглость! Под самым боком у нас! — сказал Хурам.

Дехкане, все еще напуганные, столпились вокруг с фонарями.

— Кто-то мыл золото здесь? — промолвил Бобо-Шо.

— Ну да, конечно же, золото! Я не знал, что у вас тоже так намывают, на бараньи шкуры… Но какие мерзавцы! Украсть у нас из-под носа воду и тут же промывать золото!

— Торопились очень, наверно! — сердито забормотал Бобо-Шо… — Думали, не придется больше им золота увидать!..

— Хоть немножко, а захотели урвать! Ну, товарищи, у вас крепко засилье байское! Ведь, главное, не могли же они не знать, что я приеду сюда, и все-таки не побоялись.

— Рафик Хурам!.. Они ничего не боятся, когда золотом пахнет! Что будем делать сейчас?

— Что будем делать? А вот: забирайте-ка эту фабрику, перекройте воду, и будем продолжать полив. Сегодня они уж больше не явятся, а с утра по всей воде вы охрану поставите. Кто посмелее из вас — станет в дозор. И постарайтесь завтра выяснить, кто именно из ваших баев сейчас гостями к нам приходил. Правильно?

— Конечно, правильно, рафик Хурам, — серьезно произнес Бобо-Шо. — Только ты, пожалуйста, сам не уезжай или к нам милиционеров пришли. У нас оружия нет, нас мало, аллах знает, что еще в голову баям придет.

— Ну, теперь им недолго царствовать… А надо будет — пришлю.

Остаток ночи дехкане работали с еще большим усердием.

Хурам, не спавший вторую ночь, чувствовал, что заснет, если хоть на минуту присядет, а потому разулся, снял мокрые штаны и, оставшись в трусиках, взял свободный кетмень.

Едва дехкане увидели его за работой, один из них затянул старинную румдаринскую песню, все подхватили ее и еще энергичней застучали по земле кетменями, следя, чтобы вода разливалась по полю ровным слоем, не собираясь в лужи, не застаиваясь, не пересыщая жадную землю.

Когда темнота поредела и пришел бледный рассвет, Хурам убедился, что половина всей необходимой работы сделана. Измученный, но удовлетворенный, он воткнул кетмень в землю.

— Довольно, товарищи! Закрывайте воду в голове арыка. Теперь пошли спать.

Во дворе правления колхоза забравшийся в автомобиль бритоголовый парень мирно похрапывал, запрокинув голову на подушку и по-младенчески раскрыв рот.

Проснувшись от смеха дехкан, он вскочил:

— Я не спал, рафик Хурам. Я все слышал. Вот видишь, твой автомобиль, как я сам, в порядке.

Хурам хотел было ехать в Румдару, но, чувствуя, что едва держится на ногах, сдался на уговоры дехкан поспать здесь, во дворе правления. Дехкане обтерли пыль со стоявшей на дворе широченной деревянной кровати, натащили откуда-то чистых одеял и подушек, принесли чай и лепешки.

Хурам, не став пить чай, сразу завалился на кровать. Бобо-Шо подошел к изголовью и спросил шепотом:

— Рафик Хурам! Раис где, в гепеу сидит?

— А ты почему спрашиваешь? — так же тихо ответил Хурам.