Delete

Когда Айзенберг через полчаса прибыл на опушку леса, там уже стояли два фургона со спецназовцами и карета «скорой помощи», а также несколько гражданских автомобилей. Жужжал генератор. Повсюду сновали оперативники в черной униформе.

Айзенберг заметил среди них Клаузена, когда тот помахал ему рукой. Поскольку он жил на севере Берлина, то опередил своего шефа. Рядом с ним стояли Морани, Мина Хинриксен с перебинтованной рукой, а также командир группы спецназа. Варнхольт и Виссманн попросили у Айзенберга разрешения остаться в офисе. Здесь, на месте, от них пользы было бы немного.

— Какова ситуация? — поинтересовался главный комиссар.

— Мы несколько раз предложили подозреваемому сдаться и выйти из бункера, пока что безрезультатно, — доложил командир.

— Он что-нибудь ответил?

— Пока у нас нет ни одного конкретного подтверждения того, что в бункере кто-то есть.

— Он должен быть там, — вмешалась Хинриксен. — Может быть… Может быть, он совершил самоубийство. Он именно этого хотел. Чтобы я его застрелила.

Морани наморщила лоб, но ничего не сказала.

— Нам проникнуть внутрь? — спросил командир.

— Подождите, я попробую с ним поговорить.

Айзенберг подошел к квадратному отверстию в земле, которое спецназовцы держали в осаде. Над отверстием был подвешен фонарь, освещавший четырехугольное помещение с массивной стальной дверью, которая была открыта.

— Где именно он находится, госпожа Хинриксен?

Командир развернул план бункера. Хинриксен указала на помещение рядом с входом.

— Там он был в последний раз. Я не думаю, что он смог бы выбраться из бункера с бетонным блоком на ноге, но он вполне мог перетащить его за собой в другое помещение.

Айзенберг сел на корточки и согнулся над отверстием. Оттуда в нос ему ударил неприятный запах.

— Господин Кёрнер, с вами говорит главный комиссар Айзенберг. Вы меня слышите?

Ответа не последовало. Айзенберг решил блефовать.

— Послушайте, господин Кёрнер, я разговаривал с админами. Они откроют вам правду, если вы сдадитесь.

Он не рассчитывал, что Кёрнер поверит в эту ерунду, но надеялся спровоцировать его на реакцию, по которой можно будет установить место, где он находился. Но ответа не было.

— Что думаете, госпожа Морани? — спросил он. — Почему он не реагирует?

— Как сообщила госпожа Хинриксен, он отдал ей пистолет, потому что не смог преодолеть психологический барьер к самоубийству. Предположительно, он надеется, что мы спустимся в бункер и застрелим его. Он затаился, чтобы неожиданно нас спровоцировать.

— У вас есть робот с камерой или что-то вроде того?

— Мы можем заказать его, но придется ждать несколько часов. Разрешите моим ребятам спуститься вниз, господин Айзенберг. Они подготовлены к таким задачам и быстро его схватят.

— Он крайне опасен и, возможно, тяжело вооружен.

— Мы тоже.

— Ну ладно. Даю вам карт-бланш. Но, пожалуйста, постарайтесь взять его живым.

Командир отдал несколько распоряжений. Один из его бойцов спустился вниз и, стоя на последней ступеньке, обеспечивал прикрытие остальным. Еще двое спустились вниз. По рации Айзенберг слышал, как они докладывали о системном прочесывании всех помещений бункера.

— Комната один… чисто. Комната два… чисто. Комната три… чисто. Комната четыре… О, боже! Что за чертовщина… Комната четыре — чисто.

Вскоре они доложили, что в оставшихся комнатах также никого не было.

Айзенберг спустился вниз, за ним — командир спецназа и Клаузен. Один из спецназовцев помог ему сойти с лестницы. Он снял защитный шлем. Его почти юное лицо было бледным.

— Лучше вы сами на это посмотрите, господин главный комиссар!

Они проследовали за ним до конца короткого коридора к комнате, из которой исходил неприятный сладковатый запах. Айзенберг усилием воли заставил себя посмотреть на то, что яркий свет подвесного фонаря открыл его взору. На полу аккуратно бок о бок лежали четыре трупа в разных стадиях разложения. Айзенберг узнал Томаса Гелерта по фотографии, которую предоставили его родные. Разложение остальных тел зашло так далеко, что установить их личности могли только специалисты.

Он развернулся и направился в комнату, на которую на плане указала Хинриксен. Два надувных матраца и запасы еды свидетельствовали о том, что Кёрнер намеревался пробыть здесь долго. По центру комнаты лежал бетонный блок, которыми утяжеляют временные дорожные знаки. К нему была прикреплена цепь, на другом конце которой были прицеплены наручники. Один наручник был защелкнут на цепи, другой оказался пустым и тоже был застегнут. Клаузен склонился над наручниками, чтобы убедиться, что это — не галлюцинация.

— Быть не может! Если этот наручник был защелкнут на его лодыжке, то как он — черт возьми — сбежал отсюда?

У Айзенберга не было ответа.

Глава 61

— Как у вас дела? — спросил Айзенберг.

— У меня — порядок, — ответила Мина. — Врач говорит, что рана заживет без осложнений. Останется лишь шрам.