Дельфийский оракул

– Помните, вы вон там, в кустах, прятались? – Он вывел ее на террасу, за которой начинался сад. Некогда ухоженный, сейчас он разросся и одичал. Поникли ветви деревьев, набросив влажную вуаль тени на кусты, лужайки и развалины клумб. – А наш Борис делал вид, что сердится.

Делал вид? Саломее помнится иное…

– Он был добрейшей души человеком. Четверых дочерей имел…

– И что с ним случилось?

– Ушел, – Степан Игнатьевич открыл стеклянную дверь. – Давно. Когда Федор Степанович с Ильей Федоровичем поругались. Тогда многих уволили.

Сад подобрался вплотную к дому. Неряшливый, дикий, он забросил на участок сети из плетей винограда и пустил вьюнок по каменному парапету.

– Норов у Федора Степановича больно горячий был. Долго они потом помириться не могли! Перед самым несчастьем только, когда Лидия Анатольевна занемогла.

Узкая тропинка вела в глубь сада, туда, где драгоценным камнем в зелени древесной оправы стояла оранжерея.

– И теперь вот… запустеваем.

– Степка! – крик донесся со стороны оранжереи. – Степка, ты кого притащил?!

Голос был женским и каким-то неприятным.

– Степка, иди сюда немедленно!

– Простите уж, – Степан Игнатьевич церемонно поклонился, – но Алиса Сергеевна не любят ждать.

– И ты иди сюда! Не вздумай от меня бегать!

«Бегать» Саломея и не думала. Она сошла с тропы и, наклонившись, с удовольствием коснулась высокой влажной травы. Мягкие колоски скользнули по ладони, и ромашка оставила на коже россыпь желтой пыльцы.

– Что ты там делаешь?! Степка, кто это?

– Саломея, – представилась Саломея, избавляя Степана Игнатьевича от необходимости объясняться. – Меня Илья пригласил.

– Элис.

На вид ей было чуть за двадцать. Высокая, но не настолько, чтобы выделяться в толпе. Стройная, но не до истощенности. С идеальной формы бюстом, с идеальной же формы ногами. Белоснежное бикини подчеркивало золотистый оттенок ее кожи.

И никаких веснушек…

– А вы ему кто? – Она внимательно разглядывала Саломею, явно не зная, стоит ли воспринимать ее появление как угрозу или же следует проявить дружелюбие и заручиться ее поддержкой – на всякий случай.

– Друг.

Элис фыркнула, похоже, не верила она в такую дружбу.

– А я – невеста, – она решила обозначить правила игры. – Отдыхаю вот… медитирую!

Судя по расстеленному на земле покрывалу, крему для загара и свежему номеру «Вог», Элис банально загорала, но постеснялась в этом признаться.

– И тут – вы! – добавила она.

– Извините, Алиса Сергеевна. Мы не думали причинить вам беспокойство.

– Ты вообще думать не умеешь, – огрызнулась Элис. – Чаю нам принеси. И не сюда, а в… в голубую гостиную! Ясно? Ничего не может! Старый уже. На пенсию пора… чего тащишься еле-еле? Рысью побег!

Она покраснела – не то от злости, не то от жары, и Саломея испытала острое желание влепить этой дурочке пощечину. Степан Игнатьевич удалялся неторопливым шагом и почти не хромал.

Элис замолчала. Саломее тоже было нечего сказать.

– Если вы не возражаете, я прогуляюсь по саду, – произнесла она, когда молчание стало уж и вовсе неприличным. – Здесь где-то есть цветы, которые посадила моя мама…

– Цветочки – там, – Элис с готовностью указала на оранжерею. – Которые остались. А я пойду переоденусь. К чаю!

Она подхватила покрывало, крем и белое теннисное платьице, брошенное на траву. После ухода Элис в саду стало тихо. Жужжали пчелы, тучками вилась мошкара. Пахло травой, землей и розами, огромный куст их приник к стеклу оранжереи, словно заглядывал внутрь.

Пусто. Темно. На стеклах – испарина, и надо бы открыть люки, проветрить, только кто будет этим заниматься? В проходе стоят горшки – пустые и наполненные землей. Хозяйка ушла надолго…

Навсегда.

Рассада мертва. Почернела лиана, свесила пожухлые листья. Разросся декоративный плющ. И некое неизвестное растение раскинуло алые флаги цветов. Они качнулись от невидимого ветра, как если бы кто-то потревожил вязкий воздух оранжереи.

Кто?

Саломея не успела обернуться. Удар обрушился на нее сзади. И цветы коснулись ее лица, впились в кожу тонкими иглами колючек. Саломея хотела закричать, но второй удар погасил и крик, и свет.

В этой влажной темноте было спокойно…

Глава 8 Предчувствие

Дверь кабинета ударилась о стену. Громкий звук спугнул мысль, весьма важную и на редкость неподатливую.

– Илья! – Алискин голос эту мысль «добил». И Далматов понял, что сейчас будет скандал. – Будь добр, объясни, кто эта женщина и что она делает в нашем доме?!

Женщина? В доме?..

Саломея! Он привез сюда Саломею, потому что им нужно было поговорить в тихом и спокойном месте, а еще потому, что… просто захотелось показать ей дом.

– Я хочу, чтобы она ушла! Немедленно!

– Хоти.

Саломея. «Оракул». Аполлон. Солнце и чаша. Она рассказала о чаше, вернее, чашах, шкатулках и прочих замечательных вещах, хранившихся в доме Ренаты Сергеевны.

Рената Сергеевна «поддерживает» Центр.

«Вливает» в него деньги. Зачем? Он не верит в сверхъестественное. Сейчас Центр приносит доход, но – только в последние месяцы. А до того… почему до того она тратилась на это предприятие, заведомо провальное?

– Илья, ты опять меня не слушаешь!